Алексей Волков - За оградой есть Огранда

Идиллия продолжалась три дня. Как раз до того момента, когда зажила рана и седло вновь стало представляться почетнейшим из кресел.

Утром четвертого дня отряд пересек границу родных земель. Первая же деревня на пути встретила возвращающихся героев полным безлюдьем и негостеприимными головешками сгоревших изб. Точно так же выглядела и следующая. В головах дружинников начали зарождаться нехорошие подозрения. Они подтвердились последующими следами пожаров, истоптанных конями полей, отсутствием жителей, их добра и скота.

— Кочевники! — первым выдохнул Полкан, и остальные дружным воем согласились с его догадкой.

В вое скрывалась обида на недостойных противников. Воспользовавшись отсутствием мобильной части княжеского войска, кочевники покинули степь и всласть погуляли по беззащитным землям. Но деревни — это полбеды. Не в первый раз им гореть и не в последний. Кто-нибудь из угнанных сбежит из плена, кто-то уйдет от другого князя, и деревни отстроятся снова.

А вдруг штурмом взят стольный город Собдаль? Воинов-то там осталось маловато.

Отдавать команды не понадобилось. Осознав, в какой опасности находятся родные казармы и склады, дружинники послали коней вперед крупной рысью. Перешли бы и на галоп, но отстали бы телеги, да и лошади вымотались бы до полной бесполезности.

Антошка скакал вместе со всеми. Предвкушение битвы опьяняло не хуже спиртного. Желание прославиться вызывало душевный подъем. Хотелось подстегивать Вороного, а лучше — обрести крылья и лететь на сечу подобно карающему ангелу.

Путь к Собдалю показался бесконечным. Медленно уплывали назад поля, перелески, несколько раз в стороне мелькала петляющая река, вдали помаячила парочка сгоревших деревень, а города впереди все не было и не было.

Внезапно сзади затрещало, загремело, послышались предупреждающие крики, и дружинники спешно повернули коней. Они приготовились к бою, к нападению кочевников, сумевших обойти их с тыла, но дело оказалось значительно хуже.

Телега, в которую сложили небогатую добычу, не выдержала тряски. Правое заднее колесо отскочило, помчалось само по себе, словно надеялось успеть к столице первым. Его расчеты оказались неверны. Колесо с разгона налетело на скрытый травой бугорок, взвилось в воздух, а по приземлении покатилось по кривой, пока не упало в отдалении.

Однако и это было полбеды. Гораздо хуже, что от удара лопнула ось, и починить ее в поле оказалось проблематично.

Пока отпрягли лошадей, пока перегрузили добытое в бою на другие телеги, пока вновь тронулись в путь...

Каждый понимал, что медлить нельзя. Если город в осаде, то для его защитников каждая минута может стать роковой.

А вдруг роковая минута уже наступила? Тогда небольшой отряд останется без крова и без средств к существованию. Любая мелочь вырастет в цене, и, значит, требуется во что бы то ни стало сберечь оказавшееся при себе имущество. Кочевникам можно будет отомстить и позднее.

Да и зачем рассчитывать на худшее? В Собдале осталась небольшая пешая дружина, городская тысяча ополченцев состоит из двух почти полных сотен горожан, а стены довольно прочны и вполне могут устоять под натиском непрошеных гостей.

Антошке было легче, чем всем остальным. Его судьба была связана с Берендеей и бездомным он не остался бы, даже если погибнут десяток Собдалей. Не было у него в стольном граде Барбуса никакого имущества или зазнобы, да и самого города он до сих пор в глаза не видел. Разве что слышал о нем краем уха, когда проходил курс местной географии. Поэтому, в отличие от дружинников, Иванов мечтал узреть под стенами вражью рать. Гоняться за нею по степи было недосуг, богатыря ждали похищенная Василиса. Другое дело — помахать мечом по дороге, потешить молодецкую силушку, а с тем раздобыть новую порцию славы.

День без подвига прожит напрасно, а тут когда еще доберешься до дистрофичного похитителя чужих невест? Хоть развеяться немного по дороге. Опять-таки тренировка.

Про месть за полученную рану Иванов не думал. Он втайне от себя жил ею.

Как ни спешили на битву дружинники и витязь, в окрестностях города они появились ближе к вечеру. Полкан сразу выслал троих своих людей на разведку, прочим же велел отдыхать и набираться сил перед грядущей битвой.

Иванову тоже хотелось в разведку, но, несмотря на его уговоры, отправить богатыря на богатырское дело Полкан не захотел.

— Я бы с радостью тебя послал куда подальше, но местности ты не знаешь, — пояснил он причину отказа. — Наши в тех краях каждую ложбинку и каждый кустик ведают. Не зря баб туда водили, от их законных мужей прятались. Не то что вражьи полчища, одинокого кочевника найдут без проблем, словно мясо в супе. Было бы туда оно положено.

Но фраза о супе прозвучала для красного словца. Времени варить его не было, поэтому набираться сил пришлось всухомятку. После целого дня в седле было бы неплохо поесть горячего, однако за его отсутствием Иванов согласился бы жевать и траву, лишь бы немного набить пустой желудок. К счастью, оставалось сало, имелись сухари и питаться травой не пришлось.

К горю, разведчики обернулись быстро, не дав остальным толком пообедать. Или просто испугались, что все будет съедено без них.

— Были кочевники у города. Постояли и ушли, — доложил старший из разведчиков, схватив с разосланной на земле скатерти здоровенный кусок сала и пару сухарей.

— Точно знаешь? — переспросил Полкан.

— Чего не знать? Там напротив южных ворот вся трава истоптана и кострищ с сотню будет, если не с две. Костей обглоданных кучи, и другие кучи в стороне навалены. Смердят, спасу нет. Судя по вони, дня два простояли, не меньше, а сегодняшним утром ушли.

— И на стены залезть не пытались? — удивленно спросил один из дружинников.

— Да как на них залезешь? Они ж в два человеческих роста! С конем не перепрыгнешь, а лестниц, видно, не взяли. Да и откуда кочевники о лестницах ведать могут? В степи они без надобности, — рассудительно ответил разведчик, тщательно пережевывая пищу.

Остальные помолчали, поскребли затылки и согласились.

— Чего ж мы тогда сидим? — встрепенулся Полкан. — Солнце же скоро зайдет! Папашку моего, что ли, не знаете? Всех ночевать в поле заставит!

Аргумент был весом, и спустя минуту воины сидели в седлах с недоеденными бутербродами в руках. Остатки трапезы проглотили мигом, словно боялись, что отнимут ушедшие кочевники, и после этого пустили коней в галоп.

Антошке, как назло, попался чересчур твердый сухарь. В итоге он чуть замешкался и оказался едва ли не в конце отряда рядом с подпрыгивающими на кочках телегами.

Пока богатырь подскакал к воротам, переговоры закончились. Стража отворила тяжелые створки, и дружинники с развернутым знаменем гордо въехали в родной город.