Энтони Варенберг - Закат Аргоса

— Ринальд?

Он не хотел ни отвечать, ни вообще подавать признаков жизни, ибо за эти сутки впервые подумал о своем отце более с досадой, чем с любовью. Лэрд Руфус, зачем ты породил меня на свет таким сильным, что я пережил это?

— Мы слышали, о чем говорят все ваши, — продолжал Химат, зная, что рыцарь его прекрасно слышит.

— И наши тоже, — добавил Талгат. — Весь дворец гудит об одном и том же.

— Оставьте меня в покое, — попросил Ринальд. — Я не знаю, как вы сюда пролезли, но ради всего святого, уходите тем же путем, а?

— Но ты же не собирался убивать вашего короля. И того парня тоже.

— Мне нечем это доказать, — бесцветно возразил Ринальд.

— Конечно, до тех пор, пока ты не найдешь, кто это совершил на самом деле.

— Я? — если бы мог, Ринальд бы засмеялся, но он забыл, как это делается. — Разве что мой дух вернется с Серых Равнин после того, как меня повесят.

— Твоему духу вовсе не обязательно расставаться с телом, — Химат достал нож и перерезал веревки на руках и ногах лэрда. — Вставай. Из этого каземата есть два выхода. В одну дверь вталкивают преступника, чтобы он здесь ждал казни, а через вторую выводят во внутренний двор, где она совершается. Ты пройдешь через нее. Но не на казнь.

— А куда ж еще?.. — запястья и кисти рук Ринальда ужасно распухли, он не чувствовал своих пальцев, а ступни начали понемногу отходить, вызывая примерно такие же ощущения, как если бы в них вонзили разом сотню раскаленных игл.

— С этого внутреннего двора умершего затем вывозили через Ворота Смерти и сбрасывали в ров, — продолжал обстоятельно объяснять Химат. — Они узкие и не заперты. Ты сразу окажешься за пределами дворца, в Мессантии. С той стороны выставлен караул, но он скоро сменяется. Ты успеешь проскочить, пока внешний дозор передает следующему по очереди, если поспешишь. Мы проводим тебя. Мы знаем дворец так же хорошо, как лес — звери, и тайные подземные норы — кроты. Ну, давай же, Ринальд, пожалуйста, встань — ты ведь можешь! — умоляюще сказал он.

И лэрд поднялся. Удивительное дело, Химат и Талгат предусмотрели всё. Его путь до свободы не занял и нескольких минут. Как понял Ринальд, он провел в камере около полутора суток — над Мессантией сгущались серые сумерки перед следующей ночью, а дождь лил сплошной стеной.

Ринальду пришлось, действительно, преодолеть ров за стеною дворца. Торопясь, он споткнулся о какой-то желтоватый камень, выбив большой палец босой ноги, выругался сквозь зубы, взглянув вниз: не камень, а человеческий череп взирал на него пустыми черными провалами глазниц.

Пока выбирался наверх, несколько раз срываясь и сползая назад по мокро-вязкой глине, лэрд успел приобрести такой вид, что теперь в нем ни одна живая душа не признала бы знатного человека. Правда, он не имел счастья видеть самого себя, но догадывался, что выглядит, как бродяга — босой, мокрый насквозь, оборванный и грязный, с заросшим короткой жесткой щетиной лицом. И он понятия не имел, куда идти — главное, оказаться подальше от дворца, в котором остались люди, убежденные в его предательстве и вероломстве, в том, что он покушался на жизнь Конана и убил Рестана.

«Ты не докажешь свою невиновность, если не найдешь того, кто совершил это на самом деле».

О если бы он знал, откуда начать поиски!..

Глава XI

Я дойду до тебя, где бы ты ни была.

Не тревожься, поверь — я сумею.

Через дикие горы и полчища зла,

Что мечом изрублю и рассею.

Долечу до тебя, только ты подожди —

мое чистое, долгое эхо.

Ни ветра, ни колючие злые дожди —

Ничего мне теперь не помеха.

Доползу до тебя! Если станет невмочь,

ты залечишь мне раны, родная.

Ярким светом рассеется долгая ночь.

Отойдем от зловещего края,

Не дождавшись меня, ничего не споешь

И другому откроется дверца —

Значит, так суждено. Неспособный на ложь,

Сохраню Я тебя в моем сердце.

— Однажды — это было уже давно — я сказал одному человеку, очень юному: «Научись получше разбираться в людях и отличать того, кто

способен вонзить нож в спину другого человека, от того, кто никогда не поступит подобным образом», — произнес Конан. — Это была девушка, уверенная в том, что я собирался прикончить ее отца, моего друга, из-за женщины, которую мы оба любили.

Это было первым, что он произнес за сутки, прошедшие с момента известия о смерти Рестана и аресте Ринальда. До сих пор король Конан не выразил никаких чувств по поводу того и другого.

Все это время он просто молчал и думал, что было очень не похоже на обычное резкое, импульсивное поведение киммерийца. А теперь заговорил, но почему-то тоже совершенно не о том, чего от него ожидали услышать.

— Но я-то, слава богам, не наивный юнец, — продолжал Конан. — И не верю в то, что Ринальд мог предать меня. Он не враг. И уж точно не стал бы действовать подло.

— А кто же еще мог… — начал Паллантид.

— Будь я проклят, если знаю, но в любом случае я сначала хочу выслушать Ринальда!

— Он ничего не сказал в свое оправдание.

— Естественно! Он и не должен оправдываться! Его вину никто не доказал.

Лю Шен слушала короля, замерев. Ведь это она, она высказала вслух свои подозрения, хотя сердце подсказывало ей то же самое, что и Конану. Но долг требовал не исключать даже малейшей возможности…

— Приведи его ко мне, Паллантид, — велел Конан. — А ты, малявка, перестань же, наконец, плакать, ты скоро всю Мессантию утопишь в слезах! Одно горе с этими бабами!

Кхитаянка покаянно замотала головой, но поток слез от этого не остановился, хоть руками глаза зажимай.

Паллантид возвратился спустя непродолжительное время, но Ринальда с ним не было, а лицо главы Черной гвардии было перекошено от бешенства.

— Вот и доказательство его вины, — сдавленно произнес Паллантид. — Куда уж требовать иных. Он сбежал!

— Сквозь стену? — вкрадчиво опросил Конан, сверля Паллантида глазами. — Там что, охраны не было?!

— Трое человек… но он как-то сумел перерезать веревки и уйти через вращающуюся дверь и внутренний двор! Там… эта дверь… тяжеленная каменная плита, но вделана так, что поворачивается легким нажатием, надо только знать, куда нажимать. Мы даже не подозревали об ее существовании! Нам сказали, что в этом каземате держали смертников, и надежнее его не сыскать.

И тут Конан рассмеялся.

— Провались ты на месте, Паллантид, и я вместе с тобою, но мне нравится этот парень! Кром! На его месте почти каждый просто лежал бы в собственном дерьме и скулил от страха, а он исхитрился сбежать! Вот хоть съешь теперь собственные сапоги от досады… Ладно! Прочешите все углы и закоулки Мессантии и найдите его. Надеюсь, люди Треворуса вам в этом охотно помогут.