Пола Волски - Наваждение – книга 2

Тело ее сработало быстрее разума. Еще не успев сообразить, что будет делать, Элистэ повернулась лицом к своему стражу, задрала юбку свободной рукой и со всей силы вогнала колено тому в пах. Результат оказался поистине чудодейственным. Гвардеец, хрюкнув, сложился пополам, а она, легко вывернув руку, заехала кулаком ему в лицо. Пальцы пронзила острая боль. Сломала костяшки? Неважно, дело того стоило. Гвардеец, охнув, рухнул на мостовую. Элистэ подхватила юбки, повернулась и кинулась вверх по улице.

Было холодно и темно, ноги скользили на обледенелых булыжниках, однако в жизни она еще не неслась с такой скоростью. Кровь бурлила в жилах, ноги работали все быстрей и быстрей, ей казалось, что она не бежит, а летит, и нет ничего, что могло бы ее остановить. Но нечто летело рядом столь же быстро, нечто жужжало, застилало ей глаза золотистым мельканием, подгоняло острым жалом. За ней увязались две гниды Нану, которые нередко сопровождали закрытые кареты Народного Авангарда. Если ей не удастся от них ускользнуть, то не стоит и убегать. Жужжанье, укол, острая боль в шее, заставившая ее споткнуться. Она ударила рукой по мельтешащей твари, промахнулась и, опустив голову, с рыданьем продолжала бежать, боясь оглянуться.

Сержант народогвардейцев оказался в очень трудном положении, решение требовалось принять немедленно. Их было четверо, включая его самого. Один остался в табачной лавке, второй временно вышел из строя, а третий пытался совладать с истеричной вопящей бонбошкой. Он бы и сам мог пуститься вдогонку, но на кого оставить двух других пленниц?

– Поймай эту сопливую сучку, а я тут пригляжу, – прохрипел пострадавший от Элистэ гвардеец, поднимаясь на ноги и опираясь на мушкет.

Решив, что тот действительно сможет справиться с двумя девушками и старухой, а упускать беглянку не стоит, сержант было рванулся в погоню, когда одна из пленниц заговорила:

– Да, немедленно верните ее. – Кэрт гордо выпрямилась, на лице ее появилась капризная гримаска. Она в точности воспроизвела произношение и интонации Элистэ. – Не могу же я обойтись без служанки.

Аврелия, у которой не осталось уже ни сил, ни голоса, перестала скулить и воззрилась на Кэрт круглыми глазами, в которых стояли слезы. Даже Цераленн встрепенулась.

– Не может обойтись! – расхохотался сержант, обдав их брызгами слюны.

– Нет, чтоб так задаваться – расскажи, не поверят. Ладно, пусть себе убежит – из-за какой-то субретки не стоит задерживаться, – распорядился он. – А вы, Возвышенная дева, не переживайте – недолго вам без нее обходиться. Ладно, пошли.

Но прежде чем двинуться, один из гвардейцев осторожно перерезал штыком ремень саквояжа Элистэ и откинул крышку. Из сумки вынырнула шелковистая мордочка Принца во Пуха. Он звонко тявкнул, и гвардейцы зашлись от смеха. Выбравшись из саквояжа, песик принялся яростно их облаивать. Наконец бывший страж Элистэ, озверевший от никак не утихающей боли, пришиб собачку двумя ударами приклада.

Пленниц затолкали в карету, и она с грохотом укатила в ночь.

20

К счастью, гниды Нану отличались удивительной тупостью. Элистэ совсем выдохлась, однако не сумела скрыться от преследовательниц и решила отказаться от дальнейших попыток. Бежать не осталось сил. Ей было необходимо отдохнуть, даже если бы за это пришлось заплатить жизнью. Хватая ртом воздух, она рухнула на низкую ступеньку под навесом парадной двери какого-то дома, привалилась головой к стене и смежила веки. Когда она вновь их открыла, одна из гнид сидела на расстоянии ладони от ее лица, уставившись на девушку дюжиной своих глазок; золотистый панцирь твари поблескивал в свете ближнего уличного фонаря. Не поворачивая головы, Элистэ украдкой стянула с ноги башмак, тщательно примерилась и быстро нанесла удар. Попала. Тварь была раздавлена с громким хрустом. Второй что-то не было видно – наверняка полетела докладывать собранную информацию своей августейшей Матушке, засевшей ныне на крыше столичного Арсенала.

Элистэ поглядела на подошву с разводами золотой фольги – совсем как на башмаке мастера Кенубля.

Мастер Кенубль, разоблаченный роялист, за которым охотится Народный Авангард. Мастер Кенубль, обреченный, проклятый со всем своим семейством – всех, всех их скормят Кокотте.

Предупредить! Цераленн, Аврелию и Кэрт уже не спасти, во Мерея и Байеля – и подавно, но, может быть, семью Кенубль еще не поздно? Она сию же минуту пойдет в «Приют лебедушек».

Но куда идти? Элистэ глянула в обе стороны пустынной улицы. Безмолвно, темно, незнакомо. Она не имела ни малейшего представления, где находится и как найти дорогу в городских лабиринтах. Спросить некого, в этот поздний час фиакров – и тех не видно. Ладно, как-нибудь справится. Улица Клико должна находиться в северном направлении, но где он, север? Ей могли бы подсказать звезды, если бы она говорила на их языке. Жаль, что она слушала Дрефа вполуха, когда он в свое время пробовал ей объяснить. Правда, имелся еще один указатель, куда ближе звезд и много понятней, – река Вир. Она текла на север, это знала даже Элистэ.

Значит, к реке. Сердцебиение успокоилось, дыхание выровнялось. Она снова могла двигаться – и это было необходимо, ибо кровь замедлила бег в ее жилах, руки и ноги закоченели от холода, а пот на лбу стал совсем ледяным. К реке!

Но отыскать Вир оказалось не так-то просто. Элистэ бродила вслепую по кривым улочкам, то попадая в тупики, то натыкаясь на стены огороженных двориков. Ветер беспрепятственно забирался под плащ, обдавая кожу ледяным дыханием. И тогда Элистэ впервые пришло в голову – ей негде укрыться от ветра, во всем Шеррине для нее не найдется убежища, и не к кому обратиться за помощью. Не осталось ни родных, ни знакомых, ни слуг. Не у кого искать защиты. А без помощи ей конец – она замерзнет от холода прямо на улице.

«Нет, не замерзну. Не позволю. Если придется, как-нибудь выпутаюсь собственными силами. Что-нибудь да придумаю».

От этой мысли ей стало теплее, как будто она прикоснулась к некоему внутреннему огню.

И вскоре она, выйдя из узкого переулка, оказалась над Виром, который во мраке катил свои черные волны на север. Далеко впереди, едва различимая в темноте, цепочка огоньков обозначала старый Винкулийский мост. К нему и направилась Элистэ.

Идти пришлось дольше, чем она рассчитывала. И дальше. Из-за корки спрессованного снега на мостовой у нее онемели ноги. Против такого лютого холода самая твердая решимость – и та долго не протянет. Когда Элистэ заметила у реки кучу бродяг, сбившихся под навесом над жаровней с редкими тлеющими углями, она не утерпела и решила подойти хоть на несколько минут, чтобы отогреть онемевшие руки и ноги.