Брендон Сандерсон - Тайная история

− О, Кельсер, − ответил Разрушитель. − Не подходить? Я вокруг тебя − воздух, которым ты как бы дышишь, земля под твоими ногами. Я в этом ноже и в самой твоей душе. Что значит «не подходи»?

− Ты можешь говорить что угодно, − возразил Кельсер. − Но ты мной не владеешь. Я не твой.

− Почему ты сопротивляешься? − спросил Разрушитель, вышагивая вокруг костра.

Кельсер двинулся в другом направлении, сохраняя расстояние между собой и этим существом.

− О, даже не знаю, − ответил он. − Возможно, потому что ты злая сила разрушения и боли.

Разрушитель дернулся, как будто оскорбившись.

− Ну не надо так! − Он простер руки. − Смерть − это не зло, Кельсер. Смерть − это необходимость. Каждый час должен истечь, каждый день − закончиться. Без меня нет жизни, и никогда бы не было. Жизнь − это изменение, и я представляю это изменение.

− И ты хочешь с ней расправиться.

− Это мой дар, − сказал Разрушитель, протягивая руку к Кельсеру. − Жизнь. Чудесная, прекрасная жизнь. Радость новорожденного, гордость родителей, удовлетворение от проделанной работы. Все это исходит от меня. Но теперь все заканчивается, Кельсер. Эта планета − старик, полностью проживший свою жизнь и теперь испускающий последний вздох. Дать ему отдохновение, которое он требует, − это не зло. Это милосердие.

Кельсер посмотрел на его руку, кожа на которой ходила волнами от давящих изнутри паучьих лапок.

− Но кому я это говорю? − со вздохом произнес Разрушитель, убирая руку. − Человеку, который не принял собственную смерть, хотя его душа стремилась к этому, а его жена жаждала, чтобы он присоединился к ней в Запределье. Нет, Кельсер, я предвидел, что ты не поймешь необходимости смерти. Так продолжай считать меня злом, если так нужно.

− Что плохого в том, чтобы дать нам еще немного времени? − спросил Кельсер.

Разрушитель рассмеялся:

− Ты все тот же вор, ищущий, чего бы спереть. Нет, отсрочка была уже один раз, а потом еще один. Значит, у тебя нет посланий, которые я мог бы передать?

− Конечно есть, − сказал Кельсер. − Передай Разлетайке, чтобы он за меня взял что-нибудь большое, тяжелое и острое и вогнал тебе в задницу.

− Как будто он может мне хоть чем-то навредить! Ты сознаешь, что если бы он был при власти, то никто бы не старел? Никто бы не мыслил и не жил. Если бы все шло, как ему хочется, то все бы застыло во времени и никто не мог бы действовать, дабы ненароком не навредить другому.

− Поэтому ты его убиваешь.

− Как я и сказал, − с ухмылкой ответил Разрушитель, − из милосердия. Время старика давно прошло. Если все, что ты хотел, − это пооскорблять меня, то мне пора идти. Досадно, что ты будешь так далеко от дома, когда наступит конец. Полагаю, ты бы хотел поприветствовать остальных, когда они умрут.

− Это не может произойти так скоро.

− К счастью, может. Но даже если бы ты смог чем-то помочь, ты бесполезен, если будешь находиться здесь. Какая жалость.

«Конечно, − подумал Кельсер. − И ты пришел сказать мне об этом вместо того, чтобы тихо удовольствоваться тем, что я отвлечен моими поисками».

Кельсер сразу догадался, что это западня. Разрушитель хотел, чтобы он поверил в то, что конец очень близок и что путешествие сюда бесполезно.

«Значит, это не так. Охранитель сказал, что не может идти вместе со мной, − подумал Кельсер. − Разрушитель скован подобным же образом, по крайней мере, до тех пор, пока мир не будет уничтожен».

Наверное, впервые за много месяцев ему удалось сбежать от извивающихся небес и от глаз губителя. Отсалютовав Разрушителю, Кельсер собрал костер и начал спускаться с холма.

− Бежишь, Кельсер? − поинтересовался Разрушитель, появляясь на склоне со сложенными на груди руками. Кельсер прошел мимо. − Ты не можешь избежать своей судьбы. Ты привязан к этому миру и ко мне.

Кельсер продолжал идти, и Разрушитель появился у подножия холма в той же позе.

− Те глупцы в крепости не способны тебе помочь, − заметил Разрушитель. − Думаю, когда наступит конец света, я нанесу им визит. Они и так существуют дольше, чем следовало.

Кельсер стоял на краю новой земли из темного камня. Точно так же озеро стало островом. Этот остров был гораздо больше. Океан превратился в континент.

− Я убью Вин в твое отсутствие, − прошептал Разрушитель. − Я убью их всех. Подумай об этом в своем путешествии, Кельсер. Если что-то останется, когда ты вернешься, ты можешь мне понадобиться. Спасибо за все, что ты для меня сделал.

Кельсер ступил на океан-континент, оставив Разрушителя на берегу. Кельсер почти видел скрученные нити силы, оживившие эту куклу и дающие ужасающей силе голос.

Проклятье. Все эти слова − ложь. Он знал это.

Но они все равно причиняли боль.

Часть 5

Айри

1

Кельсер надеялся, что после исчезновения с неба Разрушителя солнце вернется, но, пройдя приличное расстояние, он, похоже, оставил свой мир позади − и солнце вместе с ним. Небо здесь было всего лишь черной пустотой. Кельсеру удалось привязать слабеющий костер к концу посоха стеблями вьющихся растений, превратив его в импровизированный факел.

Было очень странно идти по мрачному ландшафту, держа посох с целым костром. Поленья не развалились, и костер оказался далеко не таким тяжелым, каким должен был быть. И не таким горячим, особенно если Кельсер не проявлял его в этой реальности полностью.

Вокруг были странные растения, казавшиеся реальными для его зрения и на ощупь. Одни с коричневато-красными листьями, другие с широкими пальмовыми ветвями. Много деревьев — целые джунгли экзотических растений.

Тумана здесь было мало. Встав на колени и всматриваясь в него, Кельсер мог различить маленькие светящиеся души рыб и водорослей. Здесь они проявлялись над землей, хотя, возможно, в океане на другой стороне они находились на глубине. Кельсер поднялся, взяв душу какого-то массивного глубоководного существа, похожего на рыбу, только величиной с дом. Он ощущал в руке, насколько она увесиста.

Все это казалось нереальным, но такой же была теперь и вся его жизнь. Он бросил душу рыбины и продолжил путь, пробираясь через заросли высотой по пояс, освещая путь посохом.

По мере удаления от берега он ощутил, как его душу тянет. Так проявлялись узы, связывавшие его с оставшимся позади миром. Даже не имея опыта он понимал, что эта тяга в конечном итоге возрастет настолько, что он не сможет двигаться дальше.

Он мог этим воспользоваться. Тяга была инструментом, по которому можно определить, удаляется ли он от своего мира или просто ходит по кругу в темноте. Теперь, когда рядом не было дорог и каналов, по которым можно определять направление, другие способы навигации оказались невозможны.