Пирс Энтони - Возлюбивший зло

— Так ему и надо! — заключила Джоли. — Ты все-таки с ним разделался.

— Ну что ты, — возразил Пэрри. — Он сам себя погубил.

— Конечно, ты ведь теперь духовное лицо, — язвительно отозвалась она. — Где тебе до мирских страстей… А я всего лишь мстительный дух и потому упиваюсь падением нашего врага. Да, ждать пришлось долго, но я все равно довольна.

Не желая копаться в собственных чувствах, Пэрри промолчал.

Оба беспрепятственно покинули замок — стражники видели достаточно, чтобы понять, как опасно связываться с могущественным монахом. С улицы на замок со всех сторон напирала толпа.

— Откажитесь от мести, — посоветовал им Пэрри. — Этот человек сам навлек на себя беду.

Народ неуверенно топтался на месте, с одной стороны не желая ослушаться Пэрри, а с другой — лишить себя удовольствия.

Однако вскоре все разрешилось само собой. Из замка пришла новость о том, что, наградив своих стражников и слуг самой грязной бранью, лорд Бофор закололся. По словам очевидцев, его тело прямо на их глазах превратилось в угли — как будто сгорело в адском огне.

Пэрри проводил Фабиолу домой.

— Храни свой крестик, дитя мое, — как и сегодня, он всегда будет тебя защищать.

— Огромное вам спасибо, святой отец! — горячо поблагодарила она. — И госпоже Джоли — тоже!

— Да благословит тебя Господь, дитя. — Наконец Пэрри сел на своего осла и отправился в путь.

— Перед народом ты напустил на себя скромность, — заметила Джоли. — Но, сам знаешь, теперь об отце Скорбящем в этих местах еще долго будут ходить легенды.

— Что ж, должна же Божья слава когда-то воссиять и в самых отдаленных уголках, — ответил он.

— Впрочем, эта слава поможет тебе продвинуться по службе в Доминиканском Ордене, — продолжала Джоли.

— У меня действительно есть задумки, которые я хотел бы осуществить. Возможно, сам Бог избрал этот путь, чтобы приблизить меня к цели.

Так, за разговорами они возвращались в монастырь. Хотя Пэрри старательно скрывал свою радость, его душа ликовала. Пусть он не смог вернуть к жизни Джоли или отца, зато немного притупил постоянно терзающую его боль разочарования. Наконец-то он добрался до того, кто принес ему столько горя.

И все же кое-что осталось невыясненным. Ведь Танатос говорил, что смерть Джоли связана с каким-то жесточайшим злом, которое и не позволило ее душе благополучно отправиться в Рай. Пока что Пэрри не сумел постигнуть сущность этого зла. Быть может, Танатос ошибся? Ох, вряд ли…

Успех Пэрри действительно не остался незамеченным. В следующем, тысяча двести тридцать первом году его вызвали на встречу с Папой Георгием IX. Пэрри объяснил Папе необходимость более ревностного преследования зла — ведь очень часто недовольные становились орудиями Люцифера. Таким примером мог бы служить лорд Бофор, сеявший зло в других. Естественно, Пэрри, который не мог в глазах Папы порочить крестовый поход, не упомянул о том, что, по его мнению, Бофор с самого начала избрал путь зла. Козням Отца лжи могла противостоять только неусыпная бдительность. Пэрри выразил уверенность в том, что эту задачу следует возложить на Доминиканский Орден, который более других занимался именно изучением вопросов зла. В тот момент, чтобы бороться с ересью, у доминиканцев явно не хватало полномочий.

Папа выслушал Пэрри с большим интересом, однако ему требовалось время, чтобы все обдумать. Поблагодарив, он отпустил монаха, который с удовлетворением отметил, что Папа намерен предпринять кое-какие шаги.

Через два года, в тысяча двести тридцать третьем году, эти шаги обозначились — главным орудием в борьбе против ереси были объявлены доминиканцы, переподчиненные непосредственно Папе. Пэрри не занял в Ордене главенствующую роль, но, как ему и хотелось, явился тайным проводником идеи.

Наконец он мог устремиться к всеобщему источнику зла, малой частицей которого являлся лорд Бофор, — к самому Люциферу. Пэрри намеревался выяснить сущность бедствия, упомянутого Бофором, и предотвратить его. Теперь у Инквизиции появились зубы.

5. СТРАШНОЕ БЕДСТВИЕ

В тысяча двести тридцать девятом году Пэрри отправился на своем ослике в германские области. Наступала осень, и природа радовала взор яркими красками. В этот раз Пэрри выехал один, так как монастырь не смог выделить для такого длительного путешествия еще одного монаха. К тому же все знали, что, хотя отец Скорбящий уже немолод, он никому не позволил бы себя обидеть. Без тени юмора поговаривали, что горе ожидало того, кто становился этому монаху поперек дороги.

— Для кого на сей раз ты собираешься таскать из огня каштаны? — спросила Джоли. Ее призрак неожиданно повис в воздухе перед Пэрри. Привыкший к подобному осел лишь шевельнул длинным ухом и, не обращая внимания на чудо, продолжал брести вперед.

— Для императора, — ответил Пэрри, понимая, о чем пойдет разговор.

— Фредерика? — уточнила она. — Но ведь его отлучили от Церкви!

— Да, дважды, — невозмутимо согласился Пэрри.

— И как же ты, преданный слуга Господа, можешь к нему ехать?

Джоли поддразнивала его, однако Пэрри это даже нравилось.

— Я еду туда, где более всего необходим свет Божий, — ответил он. — Хотя Фредерик II вовсе не так уж плох, моя поездка предназначена не для того, чтобы оказать ему поддержку, а для того, чтобы искоренить ересь, откуда бы она ни исходила. Священная Римская Империя не подвергает сомнению влияние Бога или даже Церкви, а просто старается усилить свою временную власть за счет власти Церкви.

— Велика разница! Как может император бороться против Папы и в то же время оставаться хорошим человеком?

— Все дело в том, что добро и зло лежат за пределами материального. Прекрати Фредерик распространять свое влияние дальше на богатые северные земли Италии, и довольно скоро Папа признает его вполне достойным человеком.

— Сдается мне, ты критикуешь Церковь!

Он ласково посмотрел на призрак:

— Ну что ты, дорогая! Как могло мне, монаху-доминиканцу, который ревностно служит искоренению зла, прийти такое в голову?

Джоли рассмеялась:

— Как жаль, что я не могу снова стать живой! Уж я быстро сбила бы тебя с пути истинного!

Пэрри кивнул, понимая, что рядом с живой Джоли он чувствовал бы себя гораздо счастливее. Ведь и на монашеском поприще он большей частью преуспевал благодаря ее советам и тому, что, пока Джоли была рядом, его не интересовали другие женщины. Случись ей вдруг его покинуть, Пэрри оказался бы в большой беде — ведь даже в свои сорок девять лет он все еще обращал внимание на молодых женщин…

— Боюсь, ты так и не ответил на мой вопрос, — не унималась Джоли. — В чем же состоит твоя нынешняя миссия?