Ольга Подпалова - Право выбирать

- Мне надо подумать, - мгновенно отозвалась танцовщица, прекрасно понимая, что сейчас главное выиграть время.

- А вот времени, видишь ли, у тебя нет, - мягко и очень фальшиво улыбнулся Аргэ. - У тебя же на лбу написано, что ты попытаешься сбежать, как только за тобою закроются эти двери.

Девушке снова пришлось сдерживаться, чтобы не выругаться. А бандит между тем продолжал:

- И какой из этого следует вывод? Очень простой, ты отсюда выйдешь либо работая на меня, либо не выйдешь вообще. Так что решай, деточка, да побыстрей.

Викта лишь отрицательно покачала головой, ужасаясь собственному упорству. Вот только стоило ей подумать о том, чтобы согласиться на предложение собеседника, как перед глазами снова ставали картины убийств. Фелон был мразью, но кто поручится, что Аргэ не захочет убрать со своей дороги вот такого же, хорошего и доброго парня, каким был Виттор?

- Те не оставляешь мне выбора, упрямица, - деланно вздохнул трущобный воротила и чуть шевельнул рукой. Сильные мужские пальцы сдавили ее шею, сжались, как капкан, намертво перекрывая доступ кислорода. Девушка судорожно заскребла ногтями по горлу, но ее убийцу это ни в коей мере не смутило. В глазах тут же потемнело, и Викта потеряла сознание, еще успев подумать, что она все же поступила правильно. Уж лучше так…

Мешок был старым, пыльным и пах гнилью, словно в нем всю зиму хранили подгнивший картофель. Викта громко чихнула, за что тут же и поплатилась - мерзкая пыль забилась в нос и горло еще больше.

Сначала ее вели под руку, но когда девушка попробовала брыкаться, бесцеремонно перебросили через плечо и дальнейшее "путешествие" она продолжила в качестве груза. Ее ощутимо тряхнуло, когда несущий ее молодчик спрыгнул с какого-то то ли уступа, то ли ступеньки - по понятным причинам, видно ей этого не было. Шея затекла, как и связанные руки, да и вообще висеть вниз головой, в такт шагам ударяясь головой о чью-то поясницу, было не самым приятным переживанием в жизни танцовщицы.

- Все, Борга, харе эту красотку таскать, - скрипучий голос, раздавшийся откуда-то сверху, ей однозначно не понравился. - Дальше сама разберется.

Несущий ее амбал по прозвищу Борга гулко захохотал. Викта ощутила этот смех всем телом, что отнюдь не прибавило ей радости - из-за этого движения она начала сползать. Лишенная возможности даже подставить руки, танцовщица понимала, что у нее есть все шансы свернуть шею при падении.

Впрочем, ничего фатального не случилось. Ее сдернули, как пресловутый мешок с картошкой, и бросили на землю. Девушка со всего маху приложилась спиной, чуть не сломав при этом хвост. Сразу же стало холодно и мокро, похоже, ее специально сбросили в лужу.

- Пошли отседова, надо еще Аргэ доложить, - хриплым прокуренным басом прогудел Борга.

Стоило шагам принесших ее бандитов стихнуть, как Викта стянула с головы мешок, с наслаждением вдохнув сырого прохладного воздуха. И тут же поморщилась - воняло тухлятиной. Не особо утруждаясь осмотром местности, девушка поскорее выбралась из лужи, пока еще не промокла до нитки, и только тогда озаботилась вопросом, где она, собственно, оказалась и чем здесь можно воспользоваться, чтобы развязать руки.

Насквозь проржавевший кусок какой-то малопонятной конструкции нашелся тут же. Острая кромка послужила своеобразным ножом, и вскоре Викта уже с наслаждением потирала запястья, покрывшиеся тонким слоем рыжевато-бурой пыли, под которой проступали синяки от веревок. Нуара отбросила спадающие на лицо спутанные волосы и осмотрелась.

Место, в котором она оказалась, с виду напоминало трущобы, но только на первый взгляд. Низкие однотипные дома, тянущиеся вдоль улицы, выглядели заброшенными и ветхими, но отнюдь не так, как сараюшки, в которых ютились жители самого бедного квартала в городе. Выбитые окна, похожие на пустые глазницы, слепо смотрели на захламленную улицу, заваленную осколками битого камня, проржавевшими до неузнаваемости металлическими остовами и какими-то неопрятными кучами, воняющими гнилью и тухлятиной. Откуда-то явственно тянуло сладковатым трупным душком и девушка невольно вздрогнула. Она уже знала, куда ее занесло. Или, если точнее, куда ее отнесли.

Когда-то это был довольно престижный квартал, в котором располагались казармы имперских войск и офицерские квартиры. Вдоль широких, предназначенных для торжественных парадов кавалерии, улиц некогда были разбиты тенистые скверы, но сейчас об этом напоминала лишь полоса дикого кустарника, сплетшаяся едва ли не в монолитную стену.

А потом пришла чума. Частым гребнем прошлась по улицам, заглянула в каждый дом, о чем явно свидетельствовали потускневшие цифры на воротах, нарисованные белой краской. Количество заболевших… В офицерском городке всегда было много детей, а они оказались самыми уязвимыми для мора. Так что когда сюда наконец добрались целители-люмеры со своей магией, было уже поздно спасать кого-то. Озверевшие от потерь выжившие набросились на них с небывалой жестокостью. Говорят, война началась именно на этих улицах, постепенно захлестнув всю империю.

Позже, уже после запрещения магии и введения в действие жестких законов об изменении, это место оказалось заброшенным. Казармы перенесли за черту города, на другую сторону реки, а в мертвом квартале остались лишь крысы да одичавшие псы. Десятилетием позже его обнесли высокой стеной, а внутри каменного кольца разрешили селиться тем, у кого уже не было шансов найти место в мире людей. Здесь многие измененные находили свое последнее пристанище. Недаром это место теперь называлось резервацией.

Улица оказалась пустынна, но почему-то девушка была уверенна, что это лишь видимость. Люди Аргэ явно чувствовали себя в этом месте вполне уверенно, а вот за себя танцовщица поручиться не могла. Они были людьми, а она - нуара, равная или просто подобная тем, кто здесь должен был обитать, а значит, и снисходительности к себе ожидать не стоит. Почему-то она абсолютно не сомневалась, что тут действует принцип: выживает достойнейший. Порой отнюдь не самый сильный, но самый хитрый и приспособляемый. В детдоме было так же. А для того, чтобы действовать соответственно обстановке, сначала стоило выяснить, как именно обстоят дела в резервации. Измененная огляделась, выбрала первый же приглянувшийся ей дом и скользнула в зев дверного проема.

В заброшенном квартале на границе резервационных земель, от которого остались одни руины, она провела лишь первую ночь. Забившись в одну из более ли менее уцелевших комнатушек, она так и не сомкнула глаз не столько от страха, сколько от холода. Словно назло, с неба постоянно лил дождь, неверной стеной отгородив ее от окружающего мира.