Вера Чиркова - Все тайны проклятой расы

На телегу меня тоже укладывает кузнец, и Уна, уже впихавшая в меня чашку густой похлебки с сушеными грибами и какими-то кореньями, бдительно наблюдает за этим процессом. Появившийся в моем углу пышный клок соломы, накрытый рядном, явно тоже ее рук дело, а растоптанный опорок, который она выдала мне в дополнение к моим собственным сапогам, обнаружившимся в изголовье, растрогал до слез.

- Прощай, удачи тебе, - шепчет травница, осеняя меня защитным жестом, и я молча киваю в ответ.

Не хочу говорить ей прощай, потому что очень надеюсь когда-нибудь сюда вернуться.

И вообще пока не хочу ничего больше говорить, пусть спутники решат, что на меня такая болезнь напала. Тем более, что я и вчера не произнес ни слова.

К обеду мы добрались до полноводной речки, и по подслушанным репликам я понял, что это уже граница со Шладберном. Это известие меня и обрадовало и встревожило, самая северная страна нашего континента одновременно и самая загадочная и самая обособленная. И попасть туда совсем не просто. Особенно магам, которых в Шладберне считают большим злом. Не без оснований считают, двести лет назад северные страны сполна ощутили на себе маниакальную жестокость мага, захватившего власть в ковене. И желавшего собрать под своей левой пяткой все государства континента. Абсолютно идиотское намерение, но сообщить об этом лучшему боевому магу у коллег получилось далеко не сразу.

Северяне тогда защищали свои страны и свою веру в добрых духов с достойными истинного уважения упорством и доблестью, а когда ковен обуздал узурпатора, великий герцог Шладбернский издал указ, повелевавший всем магам и колдунам в недельный срок покинуть страну. Что стало с теми, кто отказался выполнить этот приказ, доподлинно не известно никому.

Пока я рассматривал бревенчатый причал и гуляющих по нему солдат точно в такой же форме, как наши сопровождающие, Рамм спешился и важно протопал в каменную пограничную башню. Видимо, все необходимые разрешения оказались у лорда в порядке, потому как не успел он еще выйти оттуда, а над башней уже взвились разноцветные вымпелы. Неизвестно, что они означали, ковен так и не разгадал эту тайну. Хотя многие маги считали, что язык цветных флажков как-то зависит от времени года, погоды и еще кучи различных обстоятельств.

Вскоре стало понятно, что на той стороне мелькание флажков заметили и поняли, так как широкий плот, огороженный по периметру бортиками, неспешно двинулся в нашу сторону. Я попытался разглядеть, что именно его движет, так как ни шестов, ни весел не заметил, но тут засуетился молчаливый хуторянин, хозяин доставившей нас телеги.

Рамм подал знак и нас с Иваром вытащили на причал. Сегодня стражники ведут себя со мной намного человечнее, видимо, бурная речь Уны произвела на них должное впечатление. Еще несколько минут суеты и на причале остаемся только мы четверо.

Рамм с Кафом, Ивар с вещевым мешком и я, в разномастной обувке и с матерчатой сумой на шее. В суме долбленка с остатками похлебки и второй сапог. Надеюсь, когда-нибудь он мне пригодится.

Когда плот, зайдя сверху по течению, лихо развернулся у причала, у меня от потрясения едва не вырвалось изумленное восклицание, но я успел вовремя захлопнуть рот, вспомнив, что изображаю немого. Вдоль задней стороны плота было прикреплено несколько круглых клеток, с лопастями вроде мельничных. И в них сидели совершенно неизвестные мне животные. Чем-то похожие на водяных выдр, только раза в три крупнее.

Один из воинов, стоявших на плоту, легко спрыгнул на причал и, забрав у Рамма какой-то свиток, вернулся назад, чтобы передать его офицеру. Еще несколько минут тот вначале внимательно изучал документ, потом копался в металлическом ларце и что-то искал. Наконец вытащил еще один свиток, прочел и отдал своим людям короткую команду.

В тот же миг на причал лег конец узкого мостика и Рамм поспешно шагнул на него.

Несмотря на жгучую обиду, скопившуюся в моей душе на северянина, в этот миг я невольно порадовался за него. Как бы ни прекрасны были чужие города и страны, родина для человека всегда остается чем-то особенным.

Следом на плот осторожно перебрался Каф и лег посредине, вжав голову в лапы. За нам ловко перебежал заметно поздоровевший Ивар, а уж потом потихоньку заковылял и я.

Несколько слов, сказанных лордом вполголоса, заставили офицера отдать новую команду. Двое воинов двинулись мне навстречу, и едва я, сцепив от боли зубы, доковылял до середины мостка, крепкие руки подхватили меня за локти и рывком перенесли на плот.

А уже в следующее мгновенье воины, потеряв ко мне всякий интерес, убрали мостик, захлопнули дверцу в перилах и заняли места возле клеток.

Снова звучит короткая команда, которой я, несмотря на свое довольно приличное знание языка, никогда не слышал, и воины кладут перед животными по куску сырой рыбы. Дрессированные выдры дружно рванулись бежать по своим бесконечным ступенькам, рулевой развернул плот в сторону родного берега и мы безо всяких сожалений и прощаний покинули Гассию. Принесшую мне столько боли и разочарований, что я немедленно поклялся бы никогда сюда не возвращаться, если б где-то в болотистых далях не остались двое крикливых хуторян, неравнодушных к чужим страданиям.

Глава 8.

Шладбернский берег в отличие от низкого, лесистого и болотистого Гасского берега, высок и каменист, и среди камней проложена довольно широкая тропа. По которой я ковыляю сзади всех, не делая никаких попыток догнать ушедшего далеко вперед лорда. Кто знает, может вскоре мне уже не придется погулять без конвоя.

Когда я доплелся почти до поворота, за которым давно скрылись мои спутники, навстречу вывернули неспешно топающие рыжие парни. В руках они тащили примитивные носилки, на которых крестьяне обычно выносят мусор и навоз.

- Ты, что ли, Тим? - равнодушно спросил передний и сплюнул на тропу зеленую струю жвачки.

- Ну, я.

- Садись, ждут тебя.

Я безропотно уселся на носилки и парни так же размеренно потопали в обратном направлении. А что, мне даже нравится. Сидишь себе, дышишь свежим воздухом, наслаждаешься видами. И ноге покойно и поразмышлять можно, с чего это Рамм вдруг начал беспокоиться о моем удобстве.

Но вскоре все стало ясно и без размышлений. Около каменного здания с вывеской гостиницы уже суетились рыжие конюхи, запрягая мощных коней в громоздкую телегу, разделенную перегородкой на три неравных части. В передней, самой узенькой, находилось сиденье для возниц, посредине самая широкая и удобная кабинка для богатых путешественников, а сзади что-то вроде узкого чуланчика для багажа и слуг. Вот там-то, на неудобных боковых сиденьях и разместили нас с Иваром.