Филипп Керр - Джинн и воины-дьяволы

— Скажу, что согласен, — отозвался Лео. — Мне ведь нечего терять. За сто тридцать лет мне уже надоело водить экскурсии в загробный мир.

— Вы предположили, что духи не просто находились, а прятались в лодочном домике. Отчего вы так решили?

— По всем приметам. Обычно вокруг роятся тысячи духов. Но эти были первыми, кого мы встретили с тех пор, как переступили порог загробного мира. И они явно прятались.

— От кого? Или от чего?

— Не знаю. А это так важно?

— Не исключено. — Господин Ракшас пожал плечами. — Где лодка?

Пока они плыли вверх по Гудзону, Джон и господин Ракшас немного рассказали Лео о Фаустине и чуть подробнее о том, кто такие джинн и как им живется на свете.

— Право даровать три желания — это огромная ответственность, — заметил Лео. — Но и тем, кто должен выбрать себе три желания, тоже следует иметь голову на плечах, чтобы распорядиться ими разумно. Наверно, не все остаются довольны, когда получают то, что попросили.

— Лео, вы так мудры, что и сами могли бы быть достойнейшим джинн.

Они достигли острова Баннерманна рано утром. Занимался рассвет, но небо в мире духов было бесцветным, словно затянутым белесой пеленой. Жутковатый серый дом в середине острова был по-прежнему грозен и недвижен, примерно таким Джон его и помнил. Было лишь одно явное отличие. На могиле, в которой они с Дыббаксом похоронили гориллу Макса, дворецкого Фелиции, теперь стоял надгробный камень — обезьяна в натуральную величину.

Они вошли в гостиную, где еще тлели в камине угли, и сели под черно-белым портретом Фаустины. Джону показалось, что в черно-белом варианте она еще больше похожа на Дыббакса, чем ему запомнилось с прошлого раза. Такая же своенравная и вредная. Неужели, когда он был тут в прошлый раз, она тоже находилась в комнате и наблюдала за ними? Вернее, не она, а ее незримый дух. Дух Фаустины.

— Как думаете, нам надо ее окликнуть? Позвать? — спросил Джон господина Ракшаса.

— Если она здесь, она придет сама. Не спеши, друг мой. Поспешишь — людей насмешишь. А заодно и духов. — Господин Ракшас откинулся на мягком диване и зевнул. — Эта комната, собственно, и предназначена для долгого, приятного ожидания.

Однако долго ждать им не пришлось.

— Кто вы такие? — произнес девичий голос. — И потрудитесь объяснить, что вы тут делаете.

Фаустина оказалась выше ростом, чем можно было предположить по ее портрету. Главное же — она была куда красивее. Джон подумал, что сейчас она, наверно, выглядит именно так, как в тот день, когда ее дух покинул ее тело — тело двенадцатилетней девочки-джинн. С другой стороны, он понимал, что Фаустина родилась двадцать четыре года назад. Так сколько же ей? Двадцать четыре? Или только двенадцать? Он очень надеялся на второй вариант. Сердце его забилось сильнее, а потом вдруг екнуло — в этот момент он впервые посмотрел в серые глаза Фаустины.

— Меня зовут Джон, — ответил он, поднявшись с места и слегка смутившись. — Я — друг вашего брата Дыббакса.

— Ты ведь был здесь прежде? Правильно?

— Да, был. Недавно.

— Я тебя узнала.

— Мы прибыли, чтобы отвезти вас домой, — сказал Джон. — Чтобы вы могли вернуться в свое тело.

Фаустина охнула и села, где стояла, прямо на пол. Трое гостей ждали, что она скажет.

— Вы не хотите? — с тревогой спросил Джон. — Вы хотите домой?

— Очень… — Она всхлипнула. — Сначала я мечтала, что кто-то придет, найдет меня и отведет домой. Но никто не шел… Никто не шел. — Фаустина расплакалась.

— Но мы же пришли, — сказал Джон.

И он рассказал ей, что Нимрод и Филиппа поехали в Лондон, чтобы вызволить ее тело из Музея восковых фигур, где она его оставила, отправившись вселяться в премьер-министра Великобритании.

В конце концов Фаустина все-таки перестала плакать, вытерла глаза, высморкалась и сказала:

— Не понимаю, как вы можете мне помочь. Я уже пробовала вернуться в свое тело. Ничего не вышло.

— Дело в том, что индийский доктор, которого вызвали, чтобы лечить премьер-министра, взял у него анализ крови, — объяснил Джон. — И вместе с его кровью в эту пробирку попали частицы твоего духа. Потому-то тебе и не удалось восстановить контроль над собственным телом. Но все это поправимо. Мой дядя Нимрод взял образец крови твоей мамы. Им-то мы и воспользуемся.

— И ты уверен, что все получится? Так просто? — удивилась Фаустина.

— Поверь, мы не пришли бы к тебе сейчас, если бы гнались за синей птицей. Равно как и за клетчатым единорогом, — провозгласил господин Ракшас.

— Это — господин Ракшас, — сказал Джон. — Он очень мудрый джинн. Хотя иногда его мудрые мысли не очень-то легко понять.

— У молодости с мудростью всегда нелады. — Господин Ракшас улыбнулся и кивнул Фаустине.

— А это — наш друг Лео Полити. Он был нашим проводником в мир духов. Лео все знает о жизни духов и призраков.

— Это явное преувеличение. — Немного смутившись, Лео вежливо поклонился Фаустине. — Но я — самый настоящий призрак.

— Что ж, значит, я действительно попаду домой, — сказала девочка. — Пусть даже ненадолго.

— Ты о чем? — спросил Джон, который был уже ослеплен красотой Фаустины и совсем забыл, для чего они с господином Ракшасом отправились ее искать.

— Я должна стать следующей Синей джинн Вавилона, — ответила Фаустина. — Так предначертано судьбой. Когда умрет Айша, я займу ее место. Разве не так, господин Ракшас?

— Да, ты права, — сказал старый джинн. — И в связи с этим я должен сообщить тебе, что Айша, да будь благословенно ее имя, недавно умерла.

— Ясно. Теперь я понимаю, почему вы за мной пришли, — сказала Фаустина и печально пожала плечами. — Раньше я никому не была нужна, а теперь сразу понадобилась.

— Это не совсем верно, — живо возразил Джон. — Просто раньше мы не знали, где искать твой дух. И сообразили, где ты можешь прятаться, совсем недавно, после того как мы с сестрой и с твоим братом побывали в этом доме.

— Значит, она тогда меня услышала? Это была твоя сестра?

— Да. Ее зовут Филиппа.

— Скажи, а кого Айша назначила в преемницы? Ведь я в мире духов…

Джон смутился. Сказав правду, он только подтвердит подозрения Фаустины. У него, Джона, действительно есть очень важный и очень личный повод спасать ее из мира призраков. Но он понимал, что врать в таком деле тоже нельзя. Особенно ей. Фаустина так прекрасна, ее нельзя обманывать ни словом, ни делом.

— Она назначила мою маму, — ответил он.

— Вот оно что… — протянула девочка. — Ну теперь совсем понятно, зачем я вам понадобилась и почему именно ты пришел сюда за мной. Джон, я нужна тебе и твоей сестре, чтобы вернуть маму, верно? Чтобы она осталась с вами. Я права?