Джон Рональд Руэл Толкиен - Хоббит, или Туда и Обратно

— Что ж, впервые у меня под носом проскользнула мышь, да так, что я и не заметил, — сказал Балин. — Снимаю перед тобой капюшон, Бильбо.

Так он и сделал:

— Балин к твоим услугам.

— Бильбо Бэггинс — к твоим, — отвечал хоббит.

Карлики хотели знать все о приключениях Бильбо в пещерах после стычки с гоблинами, и тот рассказал им о произошедшем, разве что, не упомянул им о кольце. («Как-нибудь в другой раз» — подумал он). Слушателей заинтересовала игра в угадайку, а при описании Голлума многие невольно вздрагивали.

— А когда я больше ничего не смог придумать, — закончил хоббит, — он уселся прямо передо мной. Тут я и спроси: «Что у меня в кармане?» Эту загадку Голлум никак не мог разгадать с трех раз. Я ему говорю, значит: «Как насчет обещания? Выводи меня отсюда». Он собрался убить меня на месте, но я побежал, споткнулся, и вот Голлум меня и не заметил. Куда уж ему в такой-то темени. Потом из-за болтовни Голлума я последовал за ним: думал, что я знаю дорогу к выходу, и решил опередить меня. Голлум сел посреди прохода — ну никак не пройти. Вот мне и пришлось перепрыгнуть через эту тварь и бежать дальше, к воротам.

— А стража? — наперебой закричали карлики. — Там была стража?

— Да тьма-тьмущая стражи; от нее я ускользнул. Там была приоткрыта дверь, но еле-еле. Пришлось лезть в щель и растерять все пуговицы, — печально сказал Бильбо разглядывая рваную одежду. — Но я все-таки протиснулся и попал прямо сюда.

Карлики прониклись к хоббиту еще большим уважением, особенно в те минуты, когда он рассказывал об одураченных стражниках, прыжке через Голлума и о том, как он протискивался в щель приоткрытой двери, — словом Бильбо рассказывал так, будто это были очень милые и приятные вещи.

— Ну, что я вам говорил? — рассмеялся Гэндальф. — Бильбо Бэггинс способен и не на такое, только вряд ли вы об этом догадываетесь.

Сказав это, старик пристально взглянул на хоббита из-под всклокоченных бровей, и Бильбо стало не по себе: вдруг Гэндальф догадывается, что он рассказал не все.

Хоббит хотел о многом расспросить кудесника, но тот, по-видимому, уже говорил об этом с карликами. Бильбо не терпелось узнать и о дальнейшем пути.

Откровенно говоря, Гэндальф любил похвастать своими похождениями. Он рассказал Бильбо, что они с Элрондом давно знали про гоблинов в этой части гор. Но их главные ворота раньше находились на проторенной тропе, поэтому гоблины легко хватали путников, заночевавших поблизости от этого хода. Потом, памятуя о гоблинах, тропу забросили. Вот им и пришлось открыть новый ход как раз на том самом месте, где заночевали карлики. Тем более, что новая караванная тропа считалась безопасной.

— Надо посмотреть, есть ли подходящие великаны, чтобы завалить эту дверь, — сказал Гэндальф. — Иначе скоро через горы нельзя будет перебраться.

В пещере же произошло следующее: услышав вопль Бильбо, Гэндальф сразу понял, что случилось. Во вспышке, убившей приблизившихся к нему гоблинов, Гэндальф проскользнул в щель, которая сомкнулась в одно мгновение, а затем последовал за толпой стражников и пленников, пока не открылся вход в главную пещеру. Там Гэндальф сел в углу и создал свое лучшее колдовство.

— Дело было слишком опасным, — вспомнил он. — Все висело на волоске.

Но Гэндальф недаром занимался огненным колдовством (даже хоббит не забыл фейерверков на празднике Старого Тука в день летнего солнцестояния). Все случившееся потом, кроме того, что кудеснику было хорошо известно о задней двери (так этот ход называли гоблины), где хоббит растерял все свои пуговицы, особого интереса не вызывало, ибо было уже известно всем. Задняя дверь не была тайной для всех, кто был хорошо знаком с этой частью гор, но только кудесник, каковым и был Гэндальф, мог не сбиться с правильного пути и спокойно вывести спутников из пещер.

— Гоблины сделали эти ворота много лет назад, — закончил свой рассказ Гэндальф. — Отчасти, чтобы спастись бегством, если понадобится; отчасти как выход в Потусторонье, чтобы по ночам грабить и разорять ближайшие селения. Ворота всегда охранялись, и никто не мог даже в мыслях бежать чрез них. А теперь их будут стереть с еще большим усердием.

Тут кудесник рассмеялся, а вслед за ним — карлики. Пусть они многое потеряли, но зато сбежали от гоблинов, убили их вожака и выбрались из пещер, так что можно было говорить о более-менее благополучном исходе происшествия под землей.

Но Гэндальф быстро охладил эту радость:

— Мы немного отдохнули, и теперь нам нужно уходить отсюда, и как можно скорее. Немедленно, — сказал он. — Когда наступит ночь, по нашим следам кинутся сотни гоблинов. Они могут их учуять даже через несколько часов. До наступления темноты мы должны пройти много миль. Ночь сегодня лунная, и, если это действительно так, нам же лучше. Не потому, что гоблины бояться луны, а потому, что луна укажет нам дорогу… Ах да! — обратился кудесник к хоббиту, чтобы тот не задавал лишних вопросов. — Ты, Бильбо, блуждая по пещерам, потерял счет времени. Сегодня четверг, а в понедельник ночью, точнее, во вторник утром нас схватили. Мы прошли много миль сквозь горные недра и оказались на другой стороне, сократив тем самым дорогу. Но мы зашли далеко на юг и попали не туда… А впереди лежит Дикоземье… Мы все еще в горах, и поэтому нельзя мешкать. Идемте!

— Я страшно голоден! — простонал Бильбо, только сейчас почувствовавший, что у него не было не крошки целых два дня. И это выпало на его-то долю! В животе у хоббита было пусто, ноги словно налились свинцом.

— Ничего не могу поделать, — сочувственно произнес Гэндальф. — Но ты поди к гоблинам и попроси, пусть вернут тебе пони и поклажу.

— Ну уж нет! — возмутился Бильбо.

— Тогда подтянем пояса и поторопимся, а то сами окажемся ужином, что куда хуже, чем обойтись без него.

По пути Бильбо осматривался вокруг в поисках чего-нибудь съестного. Но черная смородина только расцвела, нигде не было орехов, даже незрелых ягод боярышника было не видать. Хоббит пожевал несколько листков щавеля, напился из ручья, пересекавшего тропу, съел две-три ягоды земляники, которая росла на берегу. Легче от этого не стало: голод только усилился.

Путники все шли и шли. Извилистая каменистая тропа закончилась. Кустарники и жесткая трава, пробивавшаяся из-под камней, пожеванные зайцами клочки дерна, побеги чабреца и шалфея, желтые огоньки купальниц и майоран скрылись из виду, и скитальцы очутились на краю обрыва, с которого то и дело соскальзывали мелкие камешки, что свидетельствовало о недавнем оползне. Когда странники начали спускаться, то из-под ног покатились голыши и небольшие камушки, — вскоре обломки камней полетели вниз, с грохотом увлекая за собой мелкий щебень и огромные глыбы, которые, разбиваясь, превращались в целые облака каменной пыли. Казалось, что склон движется, и путники, от страха сбившиеся в кучу, скользили, скатывались, подпрыгивали под грохот камней.