Александр Лидин - Пески смерти

Мерно покачивались носилки. Нещадно палило солнце. Но не это «разбудило» Василия. Последнее, что он помнил — боль, страшная боль в ноге. Сейчас никакой боли не было. Наоборот, он ощущал странную легкость во всем теле. Он словно парил над землей, мерно покачиваясь в такт… но чему в такт, он так и не понял.

А потом раздались голоса. Странная речь, в которой слышались гортанные звуки. И отдельные слова, которые Василий если и не мог перевести, то узнал непременно. Например, «русишен швайн».

Первым желанием Василия было открыть глаза, но он сдержался. Лучше пусть окружающие думают, что он без сознания. Быть может, за ним тщательно следят, и стоит дрогнуть реснице… А вот о том, что произойдет после этого, Василий старался не думать. Тут все было не так просто: бандиты-басмачи, немецкий агент, внедренный как железнодорожник, его вопросы и странная осведомленность в делах Василия…

Нет, лучше пока не двигаться и попытаться узнать, что нужно от него его похитителям. Вот только обидно, что говорят они на немецком, а не на русском…

И еще один вопрос, куда его везут? На базу басмачей, спрятанную где-нибудь далеко в горах? Все может быть… все может быть. Но главное в том, что он жив и не связан.

Василий попытался пошевелить раненой ногой. Получилось, хоть и больно. Значит, не все так плохо. Однако с костылем далеко не уйдешь. Да еще и сам костыль найти надобно. А пока… пока пусть все считают, что он по-прежнему пребывает в царстве Морфея…

Но не тут-то было. Неожиданно на его голову обрушился настоящий водопад. Вода попала в нос, стало нечем дышать. Инстинктивно открыв рот, Василий начал отплевываться. Потом, поняв, что его хитрость разгадана, открыл глаза.

Он лежал на носилках, которые везли два ишака — один спереди, второй сзади. А рядом с ним на арабском жеребце гарцевал европеец в костюме, очень похожем на военную полевую форму. Рядом с ним ехал азиат в парчовом халате, расшитом золотыми нитями.

— Добро пожаловать в мир живых, Василий Архипович, — улыбнулся Василию европеец. Голос у него был неприятный, резкий, словно кто-то водил напильником по стеклу, и еще акцепт. — А то вот мы с князем Хасаном даже заволновались, не переусердствовали ли наши парни.

— Не могу сказать, что рад пробуждению, — в тон незнакомцу ответил Василий. — Тем более что, похоже, наша встреча не сулит мне ничего хорошего.

— Ну, это как посмотреть, — вновь улыбнулся незнакомец. — Вот, например, мой друг Хасан хотел снять с вас кожу заживо, а потом обварить в раскаленном масле… — небольшая пауза, видимо, предназначалась для того, чтобы Василий почувствовал всю безысходность своего положения. — Оно и понятно, Василий Архипович, вы постреляли его людей, потом разбудили ни свет ни заря этой дурацкой выходкой с цистерной. Старик-железнодорожник нам все рассказал… не сразу, но рассказал… Знаете ли, у каждого убитого вами воина есть сыновья и братья… вы знаете, что такое кровная месть… Да… — тут незнакомец опять покачал головой. — И тем не менее я уговорил своего друга Хасана, — кивок в сторону парчового халата, — оставить вас в живых. А ведь вы, Василий Архипович, и меня обидели, убили господина Кляйна. Хороший был агент, пусть земля будет ему пухом…

— Значит, ты тоже ишачишь на Вилигута? — усмехнулся Василий.

— Фи, — протянул незнакомец. — Мне всегда говорили, что русские в сути своей хамы и свиньи, а теперь я и сам убеждаюсь в этом.

— Оскорблять раненого может каждый, — ответил Василий, стараясь говорить в тон незнакомцу. — Но приличные люди, прежде чем стращать тысячью одной смертью, представились бы. Иначе обидно, а вдруг тебя пугает какой-то урод, который и ружье держать в руках не умеет.

— Ну, насчет ружья, не сомневайтесь… Извиняться тоже не стану. Ну а что до имени, можете называть меня Вальтером.

— Вальтер Хек? — вырвалось невольно у Василия.

— Да, — кивнул незнакомец. — Гауптштурмфюрер СС Вальтер Хек к вашим услугам.

— А как там поживает старая лиса Вилигут?

— Понятия не имею, — вздохнул гауптштурмфюрер. — Это Карл Кляйн работал на старика Карла. Смешно, не правда ли. Карл на Карла?.. Я же подчиняюсь лишь самому рейсхфюреру. Так что прошлые ваши расхождения во взглядах со стариком Карлом не в счет.

— А ты считаешь, что у нас расхождений во взглядах не будет?

При слове «ты» Хек поморщился, однако продолжал говорить все тем же вежливым, полушутливым тоном:

— Вы же понимаете, что я спас вас от рук людей Хасана не просто так?

— Наверно, решил сыграть со мной партию в поддавки?

— Не угадали. Я хочу, чтобы вы открыли мне место расположения руин Гоцлара. В поисках этого города я потерял слишком много людей. Я чувствую, что этот город где-то рядом, но пустыня вещь обманчивая…

— А если я скажу нет? — поинтересовался Василий.

— Я очень надеюсь, что мы с вами договоримся, иначе я не стал бы лечить вас и не взял бы с собой, а еще там, на заставе, отдал людям Хасана. Так что подумайте, прежде чем отказывать мне в моей просьбе.

Глава 4

Шогготы

1939 год. Пустыня Каракумы

Ой вы кони, могучие кони!

Ой вы кони, стальные бока!

Мы за счастьем поедем в погоню,

Мы любого осилим врага.

Лагерь разбили часов в семь, когда край солнца уже спрятался за горизонт. К этому времени Василий успел возненавидеть пустыню. Во-первых, эта безумная жара, от которой некуда деться, во-вторых, жажда. Все время хотелось пить, и дело тут было скорее не в обжигающих солнечных лучах, а в лихорадке. Губы, казалось, превратились с жесткие шелушащиеся подушки, в горле аж саднило. В какой-то момент он хотел позвать кого-то, попросить воды, но потом подумал, что не стоит показывать врагам свою слабость. Носилки покачивались. Василий никогда не страдал морской болезнью, но эти монотонные движения могли свести с ума кого угодно. Что же до ран, то, судя по всему, лекарь басмачей — настоящий волшебник. Боли не было, но хотя Василий и чувствовал раны, все было не так страшно, как показалось ему в первый момент. Обе пули прошли через мягкую ткань навылет — одна выше колена, вторая ниже. Василию повезло, кость ни там, ни там не была задета…

А однообразность путешествия! Они ехали по голой равнине, где взгляду не за что было зацепиться. Носилки не позволяли видеть, что творится впереди, и Василий мог смотреть только налево и направо, строя предположения о конечной цели их путешествия. Хотя в этом у него сомнений не было — они направлялись в Гоцлар — город Старцев, а точнее, к той точке, откуда можно будет начать поиски руин.