Майкл Муркок - Орден Тьмы / The Dragon in the Sword

— Я не Шарадам! — выкрикнул я внезапно и проснулся.

Уже светало, вокруг меня начали подниматься студенты. Белланда подошла ко мне, перешагивая через спящие тела.

— В чем дело, Фламадин?

— Я не Шарадим! — сказал я ей. — Они хотят, чтобы я был моей же сестрой. Но почему? Они не меня зовут. Они зовут меня, но называют меня именем моей сестры. Но разве может Шарадим и Фламадин быть одной и той же личностью?

— Вы — близнецы. Но один близнец мужского пола, другой — женского. Вас нельзя перепутать с ней… — У Белланды был заспанный голос. — Простите, я, кажется, глупости говорю.

Я прикоснулся к ней рукой:

— Нет, Белланда, извиняться следует мне, а не вам. В последнее время это я болтаю много глупостей.

Она улыбнулась:

— Если вы это понимаете, то вы не совсем умалишенный. Так вы говорите, что эти женщины всю ночь пели про Принцессу Шарадим?

Я не очень отчетливо слышала их. Но звучало нечто похожее. Они считают Шарадим сверхъестественным существом?

— Не могу сказать точно. Но это имя я всегда распознаю, ибо слышу его и во сне. И я отвечаю на этот призыв. Я — Урлик Скарсол и целый ряд других инкарнаций, потом снова Скарсол, а теперь вот Фламадин. Дело в том, Белланда, что я знаю, знаю глубоко в своей душе, что они зовут меня!

Но поскольку это прозвучало как эгоистический маниакальный бред (и могло быть таковым), я остановился, замолчал, пожал плечами и снова лег, завернувшись в одеяло.

Потом, немного времени спустя, я смогу говорить с ними, глядя прямо в глаза.

Я поспал еще немного и видел во сне только приятное — мою жизнь с Эрмижад, когда мы вместе с ней правили народом элдренов.

К тому времени, когда я проснулся еще раз, все уже поднялись. Я потянулся, проковылял к умывальнику и попытался смыть жирный налет сажи с тела.

Когда я поглядел на площадку Мессы, то был поражен тем, что там происходило.

Гости разделились на небольшие группки, в которых шла оживленная беседа. Я заметил, что два медведя показывают одной из Женщин-Призраков географические карты и все трое яростно спорят. В другом месте под яркими навесами расположилась прямо-таки настоящая деревенская ярмарка. Такое впечатление создавалось потому, что на небольшой огороженной площадке две неуклюжие и сердитые ящерицы стояли вертикально на задних лапах и о чем-то говорили. Они напоминали динозавров. Ящерицы широко раскрывали огромные красные рты, доказывая свою правоту двум жителям Маашенхайма, а те показывали рукой на седла и упряжь на этих зверях и, очевидно, интересовались ценой у другого человека, несомненно обитателя Драахенхайма. Конечно, ящерицы назвали имя владельца.

На торжище было представлено много домашних животных, как знакомых мне, так и совсем невиданных. Среди товаров тоже попадались предметы, назначения которых я не знал, но они пользовались спросом у покупателей.

Шум стоял невообразимый, но ссор и потасовок я не заметил. Многие бродили по ярмарке группами, они не покупали и не продавали, просто разглядывали посетителей.

Рядом с аркой, близ корабля урсинов, можно было видеть менее приятную сцену: мальчики-подростки, совершенно голые и закованные в цепи, выставлялись на продажу. Женщины-Призраки придирчиво разглядывали их. Мне трудно было поверить, что элдрены стали столь испорченными, что превратились в рабовладельцев и каннибалов.

— Разве эти люди благороднее других человеческих существ? — спросил фон Бек. Он говорил иронически, но его, как и меня, глубоко оскорбила сцена торговли людьми. — Едва ли я смогу найти помощников для выполнения своей миссии, если работорговля здесь свободно допускается.

Тут к нам присоединилась Белланда.

— Урсины правят землей, где люди еще совсем дикари. Они убивают друг друга и съедают. Они продают и покупают людей. Царь урсинов считает подобное естественным и не препятствует этому. А что касается мальчиков, то медведи хорошо к ним относятся.

— А что с ними станут делать женщины?

— Кормиться, — ответила Белланда и пожала плечами. — Ведь тут ситуация обратная тому, что принято среди нашего народа.

— С той только разницей, что мы не поджариваем и не едим наших жен, добавил фон Бек.

Белланда ничего на это не сказала.

— Как бы там ни было, я должен пойти туда, — заявил я. — Мне необходимо подойти к Женщинам-Призракам и задать им несколько вопросов. Возражений нет?

— Против обмена информацией возражений нет, — разрешила Белланда. — Но вы не должны мешать обменной торговле.

Мы вышли по сходням с нашего корабля и смешались с толпой других зевак и покупателей. Рядом со мной был фон Бек, и я устремился прямо к Призракам, стоявшим неподалеку от своих белых кораблей. Их палатки были обтянуты плотным шелком. Я не увидел никого возле торговых тентов Женщин-Призраков. Вход не охранялся. Я вошел в самый большой павильон и оторопел.

— Боже мой, ведь это настоящий рынок скота! — воскликнул фон Бек за моей спиной.

В помещении стоял едкий запах человеческих тел. Именно сюда работорговцы привели свой товар. Один из них, со шрамом на щеке и большими глазами, произвел на меня сильное впечатление. Покупатели вели себя по-разному: кто шумно торговался, кто заключал сделки вполголоса и отгородившись от всех.

Внутри павильона было несколько площадок, или загонов, с соломенной подстилкой на полу. В загоне стояли мальчики и юноши. На телах многих виднелись следы побоев. Были и такие, которые страдали гордо, стояли расправив плечи и смотрели прямо в глаза Женщинам-Призракам, тщательно осматривавших их. Но большинство относились к покупателям пассивно. Они походили на телят.

Но больше всего меня поразил Барон Капитан Аримиад. Он, очевидно, продавал что-то женщине в доспехах из слоновой кости. Этот негодяй держал на веревке шестерых мальчиков, привязанных за шею. Аримиад доказывал женщине, что его товар высокого качества, отпускал шутки, которые она либо не понимала, либо не желала выслушать. Аримиад нашел выгодный способ избавиться от избытка населения на своем корабле, а поскольку другие жители Маашенхайма презирали работорговлю, то Аримиад не опасался, что его застанут за этим недостойным занятием.

Но тут он вгляделся в толпу зевак, увидел фон Бека и меня и заорал во все горло:

— Вы не только преступники и изгнанники, вы еще и шпионы! Вот, оказывается, как вы хотели отомстить мне за свое разоблачение!

Я поднял руки вверх, показывая, что вовсе не собирался вмешиваться в его торговые дела, но Аримиад уже закусил удила. Он бросил веревку одному из своих работников и шагнул ко мне. При этом он не переставал кричать.