Любовь Романова - Люди крыш

Наконец в кабинете появился Шепот. Одним движением бровей он согнал Тима со своего кресла и сел в него сам. Откинулся на спинку, сцепив перед собой узловатые пальцы, и начал молча разглядывать застывших перед ним подростков.

- Женя, надеюсь, Тимофей уже объяснил, что тебя ждет сегодня ночью? – наконец прошелестел он.

- Да. Насколько я поняла, мне придется встретиться с древнеегипетской богиней.

- Ох уж эти языческие предрассудки, - вздохнул старик. – Дорога Сохмет – это аномальная зона, проходящая через город. Почему-то она проявляет себя, создавая необъяснимые видения и ощущения, именно на уровне крыш. Люди, живущие ниже, ничего такого не замечают. Эта цепочка из двадцати шести домов помогает довести до максимума наши способности. Но ты должна понимать, есть много шансов так и не дойти до конца. Ты еще слишком мало знаешь и умеешь, чтобы справится со всеми опасностями этого маршрута.

- Почему бы кому-нибудь не пойти со мной? – Задала Женя все утро мучавший ее вопрос.

- Нельзя. Это твоё посвящение. И только твоё. Хочешь получить оружие против крысюков – нужно идти одной. А потом для каждого уже прошедшего посвящение эта дорога вдвойне опасна.

- Почему?

- Не знаю. Этому нет объяснения.

- Хорошо. Почему бы мне не спрятаться от крысюков? Не уехать в другой город и там подготовиться к инициации?

- Ты думаешь, от них можно спрятаться? – Старик не весело усмехнулся. – Это не реально, мадмуазель. Они уже в курсе, что ты у меня. И едва наступит ночь, как крысы нападут. Попытаешься сбежать - они пойдут по твоему следу. Если Глухой что-то решил, он не успокоится, пока не доведет начатое до конца.

- Глухой?

- Главный у крысюков. – пояснил Тим. – Полный псих.

- То есть лучше сейчас послать меня на верную гибель, чем попробовать спрятать?

Целитель снова замолчал. Он машинально взял со стола шар с падающим снегом и положил себе на колени. Наверное, ему так лучше думалось. Женя заметила, что в шаре началась метель. Воронка крошечного смерча повисла в центре запаянной в стекло зимы.

- Все не так просто. Я сегодня еще раз поговорил с Мартой. Она считает, что, если о тебе знают крысюки, знает и СКК – человеческая спецслужба, которая наблюдает за всеми кланами. А спрятаться от нее куда сложнее, чем от крыс. Поверь, Женя, посвящение – единственный правильный выход.

- Хорошо, я поняла.

Бежать было некуда. Ночью ей придется пройти смертельно опасное испытание. Женя почувствовала, как внутри нее, словно в стеклянном шаре, все быстрее и быстрее вращается холодный вихрь. Она повернулась, чтобы выйти из комнаты.

- Постой! – задержал ее старик. – Скажи мне, ты что-нибудь знаешь о своем отце?

- Нет. – Этот вопрос Женя ожидала услышать в последнюю очередь. – Он бросил маму до того, как я успела родиться.

- Да-да, конечно. Иначе и быть не могло, - забормотал старик. Шепот выдвинул ящик стола и достал оттуда картонную коробочку с истрепанными уголками. Из нее он вытащил тускло поблескивающую стальную капсулу на черном шнурке. – Вот, повесь себе на шею. Когда станет туго, переломи ее.

- Что это? – Женя взяла продолговатый предмет в руки и почувствовала, какой он теплый. Даже горячий. Больше всего капсула походила на вытянутую пулю – сантиметра четыре длинной и чуть меньше сантиметра в диаметре. Точно в центре была сделана насечка – линия надлома.

- Считай это подарком твоего отца.

Глава 7

Они сидели у самого края крыши и жевали бутерброды. Их принес Ник. Сбегал к Шепоту, когда Женьку в очередной раз скрутил лютый голод, и притащил бумажный пакет со стопкой ломтиков пшеничного хлеба и ароматной ветчины, а, за одно - большой термос с кофе.

До обеда Тим учил ее прыгать на большие расстояния. По его словам, дома на Дороге Сохмет стояли очень далеко друг от друга, поэтому ей нужно было освоить полеты на пятьдесят-шестьдесят метров. Потом, когда Женя относительно стабильно начала приземляться за чертой, нарисованной Тимофеем на крыше – при свете дня кошки не рисковали летать над дворами, где полно людей – они перешли к ускорению.

До этого Женя лишь однажды развивала максимальную скорость – когда догоняла Шепота. В тот раз она толком не поняла, как это у нее вышло. И вот теперь ей пришлось учиться управлять одним из главных талантов Людей крыш: по заказу разгонять кровь в жилах, насыщать ее кислородом и лететь веред, словно гоночный автомобиль на трассе.

К вечеру, когда сумерки превратили город в фиолетово-синюю акварель, Женя уже могла за минуту покрыть расстояние между двумя автобусными остановками. Тим сказал, что пока этого достаточно, и они устроились неподалеку от мансарды Шепота доесть остатки ветчины с хлебом. Женя в который раз принялась разглядывать металлическую капсулу, подаренную целителем.

- Что это значит: «когда станет туго»? – просила она.

- Понятия не имею. – пожал плечами Тим. – Туго может быть с деньгами, с идеями, с родителями, с учебой, и даже с парнями. Выбирай, что больше нравится.

- Не смешно.

- А я так старался.

- Хоть бы узнать, что это - оружие или какое-то сигнальное устройство?

- Шепот – тот еще Нострадамус. Никогда ничего прямо не скажет. Ты зря начала его расспрашивать. Он все сам объяснит, когда решит, что пора.

- Понятно, что зря, – вздохнула Женя, пряча странный подарок за пазуху. – Интересно, а как можно переломить кусок металла? Носить с собой ножовку? На случай, если станет туго?

Но больше чем назначение капсулы ее волновала другая тема. Та, которую она никогда не решилась бы обсуждать с Тимофеем – личность отца. Неужели, он был одним из Фратрии кошек? Наверное, тоже гулял по крышам и проходил инициацию на Дороге Сохмет. Хотела ли Женька его найти? Теперь, возможно, да. Впрочем, над этим стоило еще подумать. Не сейчас – потом.

- Вот урод! Опять за свое! – Тим зло сплюнул на кусты сирени, росшие внизу у подъезда.

Женя проследила за его взглядом и увидела окно. А за ним залитую мягким светом комнату. Судя по всему, детскую. В квартире верхнего этажа дома напротив разворачивалась семейная сцена.

Плотный мужик, в белой рубашке и брюках, явно только что вернувшийся с работы, склонился над мальчишкой лет девяти. Мясистое колено, обтянутое штаниной, упиралась в костлявую спину пацана. Выкатив глаза, то ли отец, то ли отчим методично охаживал ремнем оголенные ягодицы. От каждого удара тщедушная жертва вздрагивала, извивалась, чем, похоже, только распаляла мучителя.

Вопреки своей воле Женька внезапно начала слышать осипшие крики мальчишки и полное садистского удовольствия бормотание его мучителя: «Бездарь! Ничтожество! Весь в мать пошел! Сейчас я из тебя лень выбью…»

- За что он? – оторопело спросила Женя. Ей никогда раньше не приходилось видеть таких наказаний.