Любовь Черникова - Защитница. Киррана-1

гораздо теплее, чем на высокогорье. По правую руку у самого горизонта виднелась

кромка леса, которая изгибалась, то приближаясь то отдаляясь, а на юго-западе плавно

забирался на гору, откуда они пришли.

Слева на противоположном берегу жили люди. Из труб поднимался дымок,

доносился собачий лай, мычание коров и едва ощутимый запах гари от сожженной на

полях соломы. На этом берегу чуть дальше заросших камышом заводей раскинулись

сети, но рыбаков не было видно. С кряканьем взмыли в воздух несколько

потревоженных неведомо кем уток. Видимо, где-то там в зарослях рогоза у них были

спрятаны гнезда.

– Вот и ужин полетел. Чего не выстрелил? – спросил Нааррон.

– Не знал, что в тебе есть скрытые таланты, – ответил Крэг.

– Какие такие таланты?

– Какие? – удивился Защитник. – Подбитых уток из воды вылавливать, конечно.

А ты что подумал?

Нааррон насупился и некоторое время ехал молча. Кобылка мерно перебирала

ногами не доставляя ему никакого дискомфорта своей плавной походкой. Солнце

позади них садилось за горизонт, удлиняя тени. В животе громко заурчало. Наконец,

адепт не выдержал.

– Где мы будем ночевать? – вокруг не было ничего подходящего, и лес в этом

месте отступил особенно далеко превратившись в темную линию.

– Да хотя бы и здесь, – ответил Крэг натянул поводья и спрыгнул с понурого

мерина.

– Как здесь? – растерялся Нааррон. – Вот прямо здесь?!

– А что? Тебе что-то не нравится? – осклабился Крэг.

Нааррон осмотрелся вокруг. Ночевка в лесу импонировала ему больше.

– Да все мне не нравится! – он чуть не топнул ногой от досады. – Здесь же ветер

гуляет! Нет хвороста, чтобы развести костер, и ещё эти проклятые лягушки! Они сведут

меня с ума своим кваканьем.

– Я пойду поищу нам что-нибудь на ужин, а ты займись лагерем, – не обращая

внимания на его недовольство бросил Крэг и ушёл, оставив Нааррона одного с двумя

лошадьми, можно сказать, посреди чистого поля.

Когда спустя час он вернулся, то был приятно удивлен. Расседланные лошади

были привязаны в зарослях ивняка на длинный повод – так что и до воды легко

дотянуться, и со стороны особо не видно. Маленький лагерь разбит чуть выше – в

естественном углублении. Если сидеть или лежать, то можно пройти рядом в десятке

шагов и не заметить. С дороги точно не видно, Крэг проверил. Теплился небольшой

костерок – заучка догадался-таки набрать приличный запас сухого плавника. Над

костерком бурлил, закипая, котелок с водой, а уставший, но весьма довольный Нааррон

сидел рядом, закутавшись в одеяло.

– А ты молодец, заучка. Я от тебя и не ожидал. Честно. Думал, вот сейчас

вернусь, придётся ещё и лагерь разбивать, – он протянул уже ощипанную тушку дикой

утки.

Нааррон довольно зардевшись, взял птицу и начал смолить, поворачивая к огню

то одним, то другим боком.

– Я припомнил то, что когда-то читал в книгах о путешественниках.

– Это хорошо. Главное, чтобы дождь не пошёл.

– А что если и дождь?

– придётся намять тебе бока снова. Не хочу проснуться в этой яме по шею в

воде.

Нааррон с укоризной посмотрел на Защитника, тревожно зыркнул на небо, но

успокоился:

– Не будет ночью дождя.

– Почем знаешь?

– Не будет и все тут.

***

Утро началось с крика: «Подъём!».

Здесь у реки было влажно, но далеко не так холодно, как на высокогорье.

Поэтому, не смотря на сводящее с ума лягушачье кваканье, уставший Нааррон быстро

уснул и сладко проспал до самого утра. Он дрых бы и дальше, если бы Крэг

бесцеремонно не сорвал с него одеяло. Затем заставил стянуть хламиду и все, что было

под ней. Нааррон дрожал, стоя обхватив себя руками в одних холщовых штанах и

босой. Крэг скептично его осмотрел и остался весьма недоволен увиденным, о чем не

преминул сообщить Нааррону в нелестных выражениях, самыми безобидными из

которых были: дрищ и доходяга. Загнал его пинками и тычками в холодную утреннюю

воду, посетовав на «девчачьи визги» недостойные мужчины. Окунул пару раз с головой

и милостиво разрешил выбраться берег, где заставил бегать туда-сюда по тропе до тех

пор, пока Нааррон не перестал трястись. Все действо сопровождалось вскриками,

охами, ахами и жалкими попытками отбиться, пока Крэг не обессилил от смеха. Уж

больно комично со стороны смотрелся долговязый худосочный заучка. А как хламиду

свою напялит, так вообще чисто пугало огородное.

– Зачем ты это сделал?! – негодовал Нааррон, держась за ноющий бок и пытаясь

отдышаться.

– Так будет каждый раз. Готовься

– А если я заболею?!

– Ты заболеешь, если останешься такой же квашней, как сейчас! Я тебе даже

помогу. Даже не верится, что когда-то ты тоже хотел стать Защитником!

Нааррон оторопел. Он выпрямился, забыв про боль в боку.

– Ты ещё помнишь?..

– Нааррон Великий Защитник? Конечно, помню, Нааррон великий заучка-

вонючка. Повторяй за мной, или я тебе устрою!

Адепт из чувства протеста ещё немного постоял на месте, не желая подчиняться,

но поймав грозный взгляд, обещающий немедленную кару, как умел принялся

повторять несложные движения утренней зарядки.

***

Шел четвертый день путешествия.

Перекусив и дав отдохнуть лошадям, Нааррон и Крэг продолжали двигаться

вдоль берега реки, которая теперь стала намного уже и, оправдывая свое название,

значительно быстрее. Тропа влилась в проторенную дорогу, которая выворачивала из-

за подступившего ельника и дальше вела вдоль кромки леса, хотя и не подходила к

деревьям слишком близко. Нааррон мысленно радовался, что закончились бескрайние

просторы без намека на кустик. Три дня ночевок на берегу для него – типичного

келейного затворника стали серьезным испытанием. Вчера они даже нормально не

поужинали. Кроме уток охотится здесь было не на кого, а те со своими гнездами

остались далеко позади – в зарослях камыша и рогоза. Пришлось доедать оставшиеся

сухари, запивая травяным отваром. Примерно таким же оказался и завтрак, не смотря

на то, что Крэг честно попытался поймать рыбу импровизированной удочкой. Нааррон

сделал вывод, что рыбалка не его конек.

Потому выехали раньше, чем обычно и двигались чуточку быстрее. Неспешное

путешествие по мягкой земле дало отдых бедному мерину и он почти перестал

хромать. Нааррон ещё робел, взбираясь в седло, но с каждым разом у него это