Олег Северюхин - Беги, Василич, беги!

До мостков оставалось примерно три шага, как Гудыма поскользнулся и упал на спины хищников. Это был конец.

— Прощай, товарищ Олег, — закричал чекист, бросил мне маузер и исчез в пучине, утянутый кем-то из хищных тварей.

Я поймал бесполезный маузер и, пригибаясь, побежал по мосткам примерно в ту сторону, откуда я пришел. А в ту ли сторону я бегу? С этой ли стороны озера я пришел. А вдруг я бегу в ту сторону, где живут люди каменного века? Что я буду делать там? Как бы то ни было, но нужно идти вперед, если даже получится, что ты идешь назад. Куда бы ты ни шел, ты все равно идешь вперед

Глава 31

Минут через тридцать ходьбы я увидел вдали мой дом и ту дверь, из которой я вышел сюда.

Когда я выходил сюда, была всего одна дверь, хотя в амбаре было две двери. Все-таки, странный достался мне дом. Вернее, нам достался странный дом.

Все произошедшее можно было бы назвать страшным сном, если бы не боль в ране на груди и пятно крови на моей куртке. Возникающие круги на воде говорили о том, что бдительность терять нельзя ни в коем случае. Как в обыкновенной жизни, стоит только расслабиться, почувствовать себя в безопасности и тебя тут же сожрут либо в одиночку, либо стаей.

Метрах в десяти от цели отсутствовало примерно пять-шесть дощечек на мостках. То ли ветер их снес, то ли какой-то злоумышленник разобрал их и устроил здесь капкан: такую дыру легко перепрыгнуть, но при прыжке можно сломать другие дощечки, стоящие здесь неизвестно с какого времени и не известно, какой крепости стали эти дощечки. А если пробираться по крайним несущим палкам, то можно точно так же упасть в воду, а это поминай как звали.

Да, поминай как звали. В течение нескольких дней я знал Светолику и Гудыму, и они стали для меня по-настоящему близкими людьми, а вот, поди ж ты, их нет и никогда больше не будет. А если вернуться назад и протии еще шага два вперед, то можно попасть в более ранее время и снова встретиться с ними. Но это просто мысль. Попасть туда же, где вы были в первый раз, совершенно невозможно. Как две пули не попадают в одно и то же место, так и человек может зайти в одну и ту же воду. Я приду туда, и Гудыма еще не приходил и Светолика трехлетняя девчонка бегает по солнечному лугу, собирая ромашки.

Возможно, что когда я приду домой и лягу спать, мне еще будет сниться сон о том, что со мной было, но, проснувшись утром, я увижу, что я у себя дома, в своей постели и не поверю в то, что было. Возможно, что этого никогда и не было, все только снилось как явь.

Я ухватился за подходящую ветвь, привычным движением натянул ее на себя, подпрыгнул и ловко приземлился на берегу. В детстве мы так же прыгали по деревьям, и я так же прыгал, пока подо мной не подломилась ветка и я больно не приложился к матушке сырой землей. А сейчас детские навыки вовсю пригодились.

Идти по самому берегу было неудобно, и я вышел на свободное место, поближе к дороге.

Прямо на выходе из кустов я был остановлен двумя мужиками в одинаковой черно-синей форме и такого же цвета бейсболками, резиновыми дубинами на поясе и с надписью белыми буквами над карманом куртки «яицилиМ» Бред какой-то. Неужели я снова попал в какой-то перевернутый мир? Ладно, на машинах «скорой помощи» пишут перевернутое «ecnalubmA» но это для того, чтобы водитель в зеркало заднего вида мог легко прочитать, что это «Ambulance».

— Кто такой? — послышался грозный рык.

— Человек, — сказал я.

— Умник? Вася врежь ему палкой по спине, — сказал старший.

Я еле успел увернуться от удара палкой, а ствол маузера больно царапнул меня по одному из полушарий того, во что превращается спина ниже пояса.

Да что это такое? В Америке полиция почем зря стреляет в людей без разбора. В России сразу бьют человека палкой или бутылку от шампанского в задницу вставляют и все это считается в порядке вещей. Народ — это бессловесное быдло, которое нужно бить денно и нощно для вбития ему ума. А самый лучший человек для битья — это интеллигент, законопослушный очкарик с докторской или кандидатской диссертацией. Ему можно навешать сто двадцать статей, обвинить в шпионаже, бандитизме и государственном перевороте. А чего? С ленинских времен действует триада, нет триада — это китайская мафия, русская государственная мафия всегда называлась тройкой — выработавшая собственный тройной генотип как бы правоохранителя — прокуроследователесудья, судоследователепрокурор и прокуроросудоследователь.

Маузер выскочил из-за ремня и ударился металлической коробкой магазина обо что-то каменное, своим звяканьем привлекая к себе внимание обоих яицилимов.

Я поднял маузер, чтобы показать, что он без патронов и его бояться нечего, но потом подумал, что это будет еще хуже. Помнится, как один пограничник застрелил своего напарника в пограничном наряде и ушел за границу, в Иран. Пришел он на иранский пограничный пост, а иранские жандармы спали после скудного обеда. Увидели вооруженного советского пограничника и руки сразу в гору: началась война и пограничники уже здесь, с автоматами. А пограничник бросает им свой автомат и говорит, что это он сдается. Перепуганные до этого жандармы так отделали перебежчика, что он, вероятно, уже и пожалел, что предал родину и совершил убийство. Жил бы себе спокойно и сейчас бы уже был на заставе и лопал бы фирменный борщ.

Собственно говоря, я тоже оказался в таком же положении. Отдай я маузер яицилимам, то они бы меня убили и сказали, что вступили со мной в схватку и еще получили бы это ордена, а их имена красной краской вписали бы в историю НКВД.

Круглый знак юбилейного знака, посвященного пятой годовщине образования ВЧК и пластинка с надписью: «Честному борцу с контрреволюцией тов. Гудыме от Коллегии ВЧК. 20 декабря 1923 года» будили память о моем старом знакомце и заставляли меня принимать меры к восстановлению законности в нашем государстве.

Глядя на меня удивленными глазами, яицилим Вася стукнул палкой своего напарника.

— Сволочь ты, Мыкола, — сказал Вася, — разве можно хорошего человека просто так дубиной по спине бить?

— Сам ты сволочь, Васек, — отвечал Мыкола, стукнув напарника дубиной по голове, — я тебе просто сказал, а ты меня по спине палкой бьешь.

— Ладно, хватит, мужики, — сказал я, — у кого есть закурить?

Глава 32

После взаимолечения яицилимы оказались вполне нормальными и неагрессивными ребятами.

Мы сели вместе и закурили.

— Вы чего здесь делаете, — спросил я, — никак операция какая?

— Да какая тут операция? — сокрушенно сказал Вася. — Нам нужно начальникам ежедневный сбор платить, а где мы эти деньги возьмем, мы же не торговцев опекаем. Вот мы и пошли, так сказать, позаимствовать у граждан некоторую сумму денег на нужды внутренних органов.