Галина Романова - Как не потерять работу

«Авось никто ничего не узнает!» — мелькнула спасительная мыслишка. Девушка же не успела добраться до целителя. Значит, он не догадывается о том, что ему сегодня перешли дорогу и лишили нескольких грошей заработка. Если никто не проболтается, проблема умрет, не родившись.

Весной погода совершенно непредсказуема. Вот только что лишь редкие облачка плыли на небе, иногда ненадолго наползая на луну, — и вдруг от горизонта до горизонта нависли дождевые тучи. Подул резкий ветер, а в следующий миг с небес сплошным потоком хлынул холодный весенний дождь.

Селяне радуются каждой капле влаги, упавшей из облаков в это время года, но горожане — другое дело. Особенно такие, кого непогода застала на улице. Откровенно высказав небесам все, что думаю по поводу такой погоды — дождь обиделся и полил еще сильнее, — вымокший до нитки я кое-как добрался до своего дома.

Конюх мирно дрых, убаюканный шумом ливня, так что обтирать кобылку жгутом сухого сена пришлось самому. Меня бы кто обтер! Мокрая одежда неприятно липла к телу, уже начался озноб. Эдак еще простужусь! А дар целителя имеет один побочный эффект — целитель никогда не может вылечить себя самого.

…Тут надо два слова сказать о целителях и врачах. Врачом может стать любой, если получит соответствующее образование. А вот целитель — это всегда волшебник, носитель дара исцеления. Хорошо, когда то и другое у одного человека, но в некоторых случаях бывает и наоборот. Один из этих случаев как раз я.

К тому моменту, когда, закончив обихаживать кобылку, добрался до кресла у камина — пустого и холодного к тому же! — меня всего трясло. Хотелось пойти и разбудить госпожу Труду, но ковылять на третий этаж, чтобы растолкать старуху, представлялось делом нелегким. Эх, будь это дом мэтра Куббика, можно было бы вылечиться народными средствами — выпивкой, а так пришлось просто лечь в постель, закутавшись в одеяло до носа и постараться справиться с ознобом.

Тихо мяукнув, откуда-то возник Зверь. В темноте черный кот казался сгустком мрака: ни дать ни взять вырвавшийся из Пекла бес. Запрыгнув на одеяло, он потоптался на нем, урча так, что трясся даже кончик хвоста, а потом улегся мне на грудь, для верности обхватив лапами шею и уткнув шумно сопящий нос в ухо.

С этой пушистой грелкой под мерный шум дождя и кошачье урчание я и уснул.

Кототерапия принесла неожиданные плоды. Проснувшись поздним утром, я обнаружил, что горло не болит, нос не заложен, нет ни кашля, ни жара, но и голоса тоже нет. Как ни старался, изо рта вылетал только придушенный сип и хрип. Удавленники и то громче звуки издают, корчась в петле! Черный кот, который, оказывается, так и спал на хозяйской постели, одарил пациента гордым взглядом и удалился.

Когда я выполз из постели, меня ожидал еще один сюрприз — старая кухарка, видимо, решила, что у нее сегодня выходной, и не явилась на кухню вообще. Дом был пуст, если не считать неразговорчивого сына госпожи Труды, который издалека приветственно замахнулся на меня лопатой и вернулся к перекапыванию огорода на задах.

Пришлось самостоятельно разжигать огонь в камине и шарить по полкам и ларям в надежде приготовить поесть. В бытность студентом мне не раз приходилось кашеварить. Правда, в последнее время я разбаловался на разносолах госпожи Гражины и подрастерял навыки приготовления еды из подножного корма.

Обыск дал неожиданные результаты. Лари были забиты продуктами под завязку — колбасы, хлеб, крупа, приправы, масло, мед… Нашлась даже бутыль вина. Соорудив несколько бутербродов, я откупорил бутылку и устроился у камина. Выпивка и тепло расслабили быстро. Остатки болезни еще бродили в теле, и я сам не заметил, как уснул.

Пробудился как от толчка. Собственно, толчок, как таковой, был: черный кот откуда ни возьмись запрыгнул мне на колени. А весу в Звере было немало.

— Мрым, — сообщил он мне, вставая на задние лапы и тычась носом в лицо.

— Отвали, — просипел я, с некоторой радостью отметив, что голос медленно, но верно возвращается. Если пощадить горло еще хотя бы пару дней, скоро от недавней болезни не останется и следа.

— Мрым! — громче повторил кот, спрыгивая на пол.

Проспал я всего ничего — огонь в камине потух, но угли еще не подернулись пеплом. Пока я разжигал его снова, подкладывая уголь и раздумывая, приготовить обед самостоятельно или попытаться найти сперва госпожу Труду, Зверь вертелся рядом.

Приняв решение, отправился на кухню, где повторил набег, разжившись второй бутылкой вина и остатками окорока. Но напиваться в одиночестве не в моих правилах, так что пришлось немного похозяйничать еще. Сварив грог, вернулся к камину, разжег огонь и с удовольствием употребил нарезанный ломтями окорок и грог, после чего заснул опять.

Сны — штука сложная. То снится какая-то ерунда с птичками и бабочками, то кошмары. Я опять был в стенах родного Колледжа, но — странное дело! — не узнавал здания совершенно. Шагал по коридорам, поднимался по лестницам, заглядывал во все двери — и никак не мог понять, что не так. Лишь потом, когда ноги сами вынесли в большой зал, пришло озарение — Колледж был заброшен. Витражи на окнах выцвели, некоторые стекла разбились. На уцелевшей мебели лежал слой пыли, по углам висели лохмотья паутины, пол и ступени жалобно скрипели, грозя развалиться под ногой. Туда-сюда шныряли осмелевшие без людей крысы. И голоса. Голоса призраков, которые рано или поздно появляются в таких заброшенных домах. Тем более если в здании долгое время занимались магией…

Один из этих призраков белесым облачком вдруг проявился в противоположном конце коридора и стремительно полетел навстречу, постепенно приобретая знакомые черты. Настолько знакомые, что в груди невольно все заледенело.

— А ты что тут делаешь? — прошелестел призрак мэтра Куббика, нависая надо мной. — Тебе тут не место! Пошел вон!

Он размахнулся призрачной рукой — и совсем не призрачный удар вышиб меня изо сна.

Пробуждение оказалось не совсем приятным: оказалось, во сне я банально свалился со стула. Черный кот обнаружился рядом — в его горящих глазах отражалось не самое высокое мнение о людях вообще и одном представителе рода человеческого в частности. Видимо, мнение только что упало во всех смыслах этого слова.

— Вот бесы! Приснится же такая фигня! — проворчал я, с усилием садясь и потирая ушибленный бок. Горло не болело, признаки простуды исчезли совершенно, но голос все еще оставался слаб, как у умирающего.

На сей раз дрых я долго — день успел погаснуть, как и угли в камине. Хорошо, что у каждого некроманта до автоматизма доведено «включение» ночного зрения. В бытность студентами мы затвердили это заклинание на уровне безусловного рефлекса, и сейчас стоило чуть сосредоточиться — и готово! Все прекрасно видно, хоть и в серо-черных тонах.