Владимир Корн - Звезда Горна

– Ты меня не обманываешь, я это чувствую. Не так, как других, я чувствую это вот здесь. – Она приложила руку к левой стороне груди. – Пойдем, я накормлю тебя – ты, как обычно, голоден, и, как обычно, у тебя не хватило времени на такие мелочи.

На этот раз мы ужинали в одном из дворцовых обеденных залов за огромным столом, способным вместить не менее полсотни человек, и прислуживало нам около дюжины слуг.

Я сидел за противоположным от Янианны концом стола, нас разделяло метров десять, никак не меньше. С тяжелым вздохом я вспоминал недавний ужин, за которым она потчевала меня из своих рук, иногда даже подшучивая: брала кусочек чего-нибудь сладкого, приправляла острым соусом и отправляла мне в рот. Сейчас наш ужин казался мне наказанием за грехи.

– Что заставило тебя так тяжело вздыхать? – поинтересовалась она после ужина, когда мы сидели в гостиной. – Тебе не понравилась дворцовая кухня?

– Это было наказание? – вопросом на вопрос ответил я. – Ты сидела от меня так далеко, что я с трудом мог тебя разглядеть.

– Не обманывай, – рассмеялась девушка. – Все ты отлично видел, я даже пожалела, что не надела более закрытое платье. И потом, когда мы сидим рядом, ты почти ничего не ешь. А сегодня ты съел столько, что я удивилась, как в тебя все влезло.

Помолчав, добавила со вздохом:

– Ты не представляешь, какая проблема эти дуэли. На них погибает много дворян, причем лучшие. Отец, император Конрад, даже хотел издать закон, их запрещающий, но его отговорили – слишком непопулярным стало бы такое решение. Даже он, при всем его авторитете, не мог позволить себе этого, что ж говорить обо мне… – И она снова вздохнула.

Это было всегда и везде, милая моя девочка. Как правило, гибли самые талантливые, самые лучшие представители дворянства, а убивала их серость, хорошо умеющая орудовать шпагой или пистолетом. И умение это далеко не всегда зависит от добросовестности учителей и интенсивности тренировок. Кто-то имеет талант к живописи, а кто-то к фехтованию. В этом смысле даже знаменитое изречение о полковнике Кольте, который смог уравнять шансы людей, не совсем верно.

– Может быть, есть какие-нибудь другие решения, кроме прямого запрета? – осторожно спросил я.

– Какие другие, Артуа? – Янианна выглядела устало, голос ее был печален.

– Например, императрица Янианна может объявить о своем резко негативном отношении к дуэлям и собрать наиболее влиятельных представителей дворянства, чтобы пересмотреть дуэльный кодекс. Сейчас в нем есть все, что угодно: место и время проведения дуэлей, выбор оружия, количество секундантов, еще тысяча важных и не очень мелочей, но нет самого главного – причин, из-за которых можно вызвать на поединок. Вот и получается, что из-за совершеннейшего пустяка один балбес лишает жизни другого, – начал рассуждать я и осекся: моя дуэль – лучшее тому подтверждение.

– Давай, Артуа, говори дальше, ты как раз дошел до самого интересного, – чуть насмешливо сказала Яна, видимо подумав о том же самом.

– Нужно, чтобы новым кодексом занимались не юнцы, которым не дорога жизнь и не заботит горе их близких, а отцы возможных дуэлянтов, их жен или невест. Не сомневаюсь, они изменят его таким образом, что вызвать человека на дуэль можно будет только по очень веской причине. Еще в новом кодексе должен быть пункт, по которому невозможно будет выставить вместо себя другого дворянина. Я слышал, что Эвальд Севост много раз выходил на поединок взамен кого-то, причем делал это за деньги.

– Это так, – согласилась со мной Янианна.

– Также необходимо решить вопрос о наказаниях за нарушение кодекса. Это могут быть ссылки в отдаленные гарнизоны для офицеров, отлучение от двора для дворян, крупные штрафы, еще что-то… – Я замолчал, пытаясь понять, не наскучило ли ей слушать меня. Но Янианна развеяла мои сомнения, сказав:

– Артуа, то, что ты сейчас говоришь, действительно мне интересно, прошу тебя, продолжай.

– Но самое важное – это попытаться изменить само отношение дворянства к дуэлям и дуэлянтам. Самое важное и, безусловно, самое трудное.

– Знаешь, мне не было еще и пятнадцати, когда из-за меня произошла первая дуэль. Я радовалась этому – ну как же, значит, я уже взрослая, нравлюсь мужчинам. Не знаю, откуда обо всем узнал папа, но он обстоятельно поговорил со мной. С тех пор я не терплю ни самих дуэлей, ни тех, кто в них принимает участие. Сложность в том, Артуа, что сейчас кодекс существует только как свод неписаных правил. А если принять новый, пусть даже в таком виде, как ты рассказал, получится, что я узаконю дуэли. А это еще хуже, ты не находишь?

– Совсем не обязательно императрице принимать в этом участие. Новый кодекс должен быть принят по инициативе тех людей, о которых я уже сказал. Например, можно создать дворянский суд чести, где будет рассматриваться каждый случай в отдельности. Чтобы суд был непредвзятым и объективным, в нем должны участвовать представители от всех наиболее значимых и древних родов Империи. Они и станут разбираться, достаточно ли было оснований для дуэли.

А ее императорское величество будет наказывать провинившихся дворян – ссылкой или еще каким-нибудь образом. «Вы очень мужественный человек, граф такой-то, из-за сущего пустяка приняли участие в смертельном поединке. Империи очень нужны такие люди, чтобы защищать северо-западные окраины от диких вайхов или юго-восточные провинции от кровожадных гронтов на протяжении целых пяти лет, с чем вас и поздравляю». Только затрудняюсь ответить, как наказывать дворян, которые уже находятся там.

– Ну с наказаниями разобраться легко. Но ты представляешь, Артуа, как меня замучают прошениями о помиловании? И мне придется постоянно всем отказывать, чтобы не создавать прецедент. – Она на пару мгновений придала лицу непреклонное, надменное выражение.

– Этого вовсе делать не нужно. Мое мнение – императрица Янианна вполне может себе позволить решать такие вопросы, опираясь только на свое настроение. А почему бы и нет? Каждое утро просители станут осведомляться о настроении ее величества императрицы, от которого зависит судьба их прошений. Ее величество сегодня в духе? Нет, вчера вечером она даже отправила восвояси своего любовника, не пожелав его видеть. Очень жаль, придется прийти завтра – может, повезет.

– Артуа, у тебя интересная способность говорить несерьезно о серьезных вещах, – рассмеялась Янианна. – Ты еще что-то говорил о том, чтобы изменить само отношение к дуэлям…

– Это самое трудное и времени может занять очень много. Дуэли невозможно остановить даже под страхом смертной казни, запрет ничего не даст. Предпринималось много попыток в этом направлении, но всегда безрезультатно. Не представляю, что можно предложить взамен… Может быть, постараться создать такое общественное мнение, что погибнуть, защищая родину, – это почетно, а умереть на дуэли – нет.