Надежда Первухина - От ведьмы слышу!

— Ко мне это не относится! — гордо высказалась Дарья и закашлялась, подавившись тостом.

Я похлопала ее по спине, чтоб перестала кашлять, и продолжила:

— Чем бы вы ни занимались, получается так, что мы вам мешаем. В принципе это нормально, дети всегда стремились вырваться из-под родительской опеки.

— У Вовенарга написано… — встряла Дарья.

— Не знаю, что там писал Вовенарг. Но как мать, я заявляю следующее: хотите настоящей самостоятельности — живите отдельно и на собственные средства.

— Это как? — оживилась было Марья, но сникла, услыхав мои комментарии, которые не нужно приводить в тексте, поскольку любому родителю, вставшему на тернистый путь воспитания непослушного чада, они известны.

— Вот видите, — со змеиной улыбкой поглядела я на дочерей, испуганных перспективой нищеты, бездомности, голода, холода, рабства у сутенеров и смерти от наркотиков и СПИДа. — Как вам, оказывается, легко изображать самостоятельность за нашими плечами, и как вы боитесь ее на самом деле.

— Это волюнтаризм, — прошептала Дарья, избегая встречаться со мной взглядом.

— Конечно. Дашенька, меня не было дома две недели. Кто-нибудь из вас удосужился перестирать накопившееся в корзине белье? Ваше белье? Маму дожидались… Мама-диктатор приедет, все перестирает, уберет, по магазинам побежит, доченькам деликатесы покупать. Чтобы дочки потом ее же и попрекали волюнтаризмом.

— Вика, успокойся, пожалуйста, — тихо подал голос Авдей. — Скандалами ничего хорошего не добьешься.

— Знаю… — Я махнула рукой и принялась пить порядком остывший чай. Фу, гадость.

— Мама и папа, — вдруг встала Маша. — Простите меня. Я больше так не буду.

И села.

Мне захотелось рассмеяться. Подобное заявление в нашем семействе провозглашало немедленное прекращение всяких боевых действий с полной капитуляцией обеих сторон.

— Чего «не будешь»? Коньяк пить стаканами?

— Вообще… — шмыгнула носом Машка. — А колье я не нарочно сломала.

— Да черт с ним, с колье… Манюня, ты лучше вот что мне объясни: как ты все-таки попала в склеп?

— Сама не знаю, — пожала плечами дочь. — Все как будто во сне было. Сначала я шла-шла по нашей улице, думала: вот сейчас встречу Ромку. А потом я почему-то оказалась на кладбище. Никого рядом, и мне не страшно, просто интересно. Потом… Спать очень захотелось. Я вижу — склеп, а там гроб открытый. Ну я и залезла и заснула сразу. Потом вы разбудили.

— Странно, — покачала головой я. — Ты скажи честно: этот вампир тебя точно нигде не кусал?

— Нет.

— Такое впечатление, что на тот момент тебя кто-то околдовал, лишил воли. Но это практически невозможно. Хотя бы потому, что сделать это может только колдун или ведьма, превосходящие меня в Силе. Легко нарушающие те заклятия, которыми я вас охраняю. А насколько мне известно, в Москве и ближайших окрестностях таких моих коллег нет…

Машка оставила это заявление без комментариев. Принялась грызть арахис и есть джем прямо из банки. Потом вдруг сказала:

— Мам, если твои заклятия должны меня охранять, то почему тогда те парни меня чуть не изнасиловали?

Я в растерянности уставилась на Машу:

— Действительно… Они не могли бы и пальцем к тебе прикоснуться… Значит, все-таки есть некто, кто нарушает мои чары! Марья, неужели за время моего отсутствия ты нажила себе ненавистников в лице какой-нибудь черной ведьмы или колдуна?

— Откуда?!

— Ну с вампиром же ты познакомилась…

— Так то вампир…

— Кстати, о вампире. Маша, я прошу выслушать меня внимательно. Вампир — это не скромный мальчик из соседнего подъезда. Это вообще уже не человек. Он ведет существование, принципы которого весьма отличаются от человеческих. И даже если он, как ты утверждаешь, не охотится за человеческой кровью, это не значит, что его общество для тебя абсолютно безопасно. Вампир — это лицензированный и прирожденный убийца, здесь ничего не поделаешь. Ты хочешь дружить с убийцей?!

— Вика, мне кажется, ты преувеличиваешь, — решил внести свою лепту в педагогическую беседу Авдей. — К тому же… Ведьмы тоже не безгрешны.

— Не безгрешны, — согласилась я, про себя пометив, что надо будет за такие слова устроить мужу какую-нибудь мелкую каверзу вроде сенной лихорадки. — Но мы тем не менее люди. Ведьмы смертны. В отличие от вампиров. Кстати, сколько по-настоящему лет этому веснушчатому юноше?

— Почти двести… — прошептала Марья.

— Хм. Для вампира он не так уж и стар. А тебе, Маша, в бойфренды явно не годится.

— Ты запрещаешь мне с ним дружить? — Глаза дочери опасно засверкали, предвещая новую ссору.

— Не рекомендую. Но если это для тебя такая фишка — встречаться с вампиром, потерпи хотя бы до того, как я выясню, кто же ликвидировал мои заклятия. Этот будет поопасней вампира.

— Я вас слушаю и поражаюсь, — вклинилась Дарья. — Неужели можно считать все это реальным: магию, вампиров? Может, этот мальчик психически болен и вообразил, что он вампир?

— Ага. И клыки у него из пластмассы, а в глаза он фосфорент[4] закапал, чтобы светились! — тут же вскинулась Машка. Похоже, Марья, увлекшись вампиром, стала склонна к дискуссиям на тему «Паранормальное в нашем быту».

Я же, чтобы моя проводящая антимагическую политику Дарья не возомнила о себе слишком много, взглядом сняла с полки мирно дремавшую там фарфоровую собачку-копилку и поставила ее на стол, прямо перед Дашкиным носом.

— Галлюцинация, — не сдалась дочь.

Фарфоровая собачка, повинуясь мне, ожила, встала на задние лапки и затанцевала, смешно помахивая куцым позолоченным хвостиком. Потом села и затявкала на Дашу.

— Все равно не верю…

Вот упрямая!

Вся в меня.

Ведьма бы из нее получилась — высший класс!

Я оставила в покое собачку и вытерла пот со лба. Такие фокусы на самом деле отнимают немало энергии, а толку в них — ноль.

— Ладно, Дарья, переубеждать я тебя не буду. В какой-то мере это даже хорошо: хоть ты у нас в вампира не влюбишься.

— А кто это влюбился?! — фальшиво возмутилась Марья и покраснела как майская роза.

Дарья ничего не сказала. Но ее нежные, усыпанные недовыдавленными прыщиками щечки тоже стали пунцовыми.

— Я только вот что хочу спросить, — умиротворенным тоном заговорил Авдей (видимо, он простил дочерям бунт, коньяк и презрение к своему творческому наследию). — Как это могло случиться, что Дарья во сне увидела происшедшее с Машей?

— Я могу это объяснить с позиции магии, дорогой, — развела руками я. — Но, боюсь, подобное объяснение нашу диалектическую материалистку не удовлетворит.