Павел Корнев - Экзорцист

– И королевский ревизор закрывает на отсутствие заключенных глаза, – вставил я.

– …а некоторых – вернувшихся «не в себе» – досрочно освобождают, – продолжил мысль Джек. – Остается понять, при чем здесь убитый таможенник. Ладно, Рох должен нас просветить…

– Имя.

– Эдвард Рох.

– Род занятий.

– Заключенный.

– Отбываете наказание в «Ржавой кирке»?

– Да.

Допрос лучника проходил по всем правилам: в подвал приволокли переносной столик, и постоянно облизывавший губы писец без остановки скрипел пером по бумаге. Сам Рох особого впечатления не произвел – моих лет парень, от легкой припухлости которого не смогли избавить даже тюремные харчи. Давно не стриженные русые волосы, открытый взгляд светло-голубых глаз. И только ладони с длинными узловатыми пальцами выбивались из общей картины. Не так прост лучник, как прикидывается, совсем не так прост…

– И чем же ты там занимаешься? – Джек тоже понял, что разговорить стрелка задача не из легких. Не иглы же ему под ногти загонять, в самом деле. Хотя, если придется…

– На кухне кашеварю. – Парень ничем не выдал своего удивления начавшимся допросом, и было непонятно: то ли он не сообразил, куда попал, то ли искусно скрывает эмоции. Зато стало ясно, чего он такой откормленный.

– И все?

– Да.

– Непыльная, значит, работенка? – улыбнулся Джек.

– Не жалуюсь, – поджал губы Рох. – Не подскажете, меня надолго во флот?

– Обратно не терпится? – Я зашел парню за спину.

– Если место на кухне займут, на общие работы определят.

– Ну да, место хлебное, желающих много, – кивнул Пратт. – На свободу уже и не хочется, поди?

– К чему эти расспросы? – наконец не выдержал Эд. – Чего вам от меня надо?

– Ну, ты ведь человек небедный, так? – хищно улыбнулся Джек.

– Я?! – Парень даже растерялся от такого вопроса. – Да у меня за душой ни гроша!

– Вот как? Люди большие деньги платят, чтобы в блок к «счастливчикам» попасть, а тебя туда бесплатно определили? – потеребил серьгу в левом ухе мой рыжий компаньон. – Странно получается…

– Деньги не главное, главное с людьми уметь договариваться, – ничуть не смутился Эд.

– А ты умеешь?

– Просто так на кухне работаю, что ли?

– Логично, – хмыкнул Джек и задумался. Надавить нам на парня было нечем. Нет – надавить-то как раз есть чем. Стоит только костоломов свистнуть, все расскажет. Только это время займет. А если мы пустышку вытянули, то и вовсе нехорошо получится. – А другого рода услуги ты никому не оказывал?

– Какого еще другого рода? – забеспокоился парень. – Вы за кого меня принимаете? Да кто вы вообще такие?

– Кто мы такие, тебе знать не обязательно. – Пратт ухватил парня за подбородок и поднял голову к свету. – Важно другое: теперь только от тебя зависит – отправишься ты на виселицу или еще поживешь. Понимаешь, о чем речь?

– Нет! – выдавил из себя лучник.

– Где ты был позавчера ночью? Кто вывел тебя из тюрьмы и дал лук? Кто сопровождал? – отпустив подбородок парня, заорал Джек. – Отвечай!

– Что за бред?! – завопил в ответ Рох. – В тюрьме я был, где еще? Да вы у охранников спросите! Чего придумываете?

– И спросим, – улыбнулся Пратт, которого эти крики ничуть не впечатлили. Теперь уже сомнений не оставалось – стрелял Рох. Словами не объяснить, но проскользнула у него фальшивая нотка. – Но мы это от тебя услышать хотим. Если расскажешь, отсидишь свое – и гуляй на волю. Запираться будешь… Да нет, все равно расскажешь. Только к чему тебе тогда свобода-то? Без рук, без ног. Сам на виселицу попросишься.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – заявил Рох и упрямо сжал губы. – Я был в тюрьме. Я никого не убивал.

– Молодой, – повернулся Пратт к писцу, – кликни костоломов, в пыточную тащить клиента неохота.

– Рассказывай. – Я хлопнул каторжанина по плечу. – Пока не поздно.

– О чем рассказывать? – прекрасно понимая, что взять на себя пять убийств равносильно весьма мучительной смерти на эшафоте, продолжил запираться парень. – Я в тюрьме был!

– Слушай, поможешь нам – никто об этом разговоре не узнает. – Я встал напротив Роха. – Без писца, только мы втроем. Остаток срока на верфях отработаешь. Никаких новых обвинений. Никаких выступлений в суде.

– Ничем не могу помочь, – словно не слыша меня, заявил каторжанин.

– Можешь, Эд. И поможешь. – Я наклонился к нему и заглянул в глаза. – Джек, не пускай пока писца обратно…

– Ты чего задумал? – обернулся стоявший у двери Пратт. – Себастьян, ты чего?

Я не ответил. Мне было больно. Намного больнее, чем будет Роху. Намного больнее, чем было бы ему в пыточной.

Руки намертво вцепились в дубовые подлокотники кресла, закрытые глаза налились чернотой. Загнанный в самые дальние закутки души бес встрепенулся и в который раз попытался вырваться на свободу. Наконец завладеть столь желанным телом. Разорвать в клочья оказавшийся слишком упрямым дух человека. И вновь у него ничего не вышло. Моя воля оказалась крепче натиска обессилевшего беса. Но видят Святые – как же мне было больно…

Я открыл глаза, и Рох закричал. Он кричал, кричал и кричал и никак не мог отвести взгляд от моих зрачков, чернота в которых потихоньку рассеивалась, будто оседающий на дно взбаламученного ногами болотца ил. На долю лучника пришлась лишь малая доля перенесенного мной, но и этого хватило с лихвой.

– Стоять! – заорал Джек на кого-то и придержал дверь. – Все в порядке! Так ведь, Себастьян?

– Именно. – Я несколько раз моргнул, привыкая к неожиданно ставшему слишком ярким свету факелов. Обычно, когда бес в очередной раз пробовал на прочность мою волю, приходилось отлеживаться несколько часов. А тут то ли Рох принял часть удара на себя, то ли нечистый толком не успел набраться силенок, но чувствовал я себя вполне прилично. Только вот глаза… – Воды принесите!

– Что это было? – тихонько поинтересовался подошедший Пратт.

– Небольшой фокус, – поморщился я. Нет, определенно, моя догадка оказалась верна: не стоит в следующий раз дожидаться, пока бес решится вырваться на волю. А вообще – может, вышвырнуть его из своего тела в какого-нибудь бедолагу? Нет, не пойдет. Этот бесноватый потом меня первым делом к Святым и отправит. Да и противно такой пакостью руки марать. Лучше уж к экзорцистам обратиться. Только совсем не факт, что и они с этой тварью хоть что-то поделать смогут. – Стой! А, черт!.. Мне вода. Этот бы и сам очнулся…

Писец виновато пожал плечами и вновь убежал из камеры.

– Он сможет говорить? – Джек обернулся к начавшему приходить в сознание лучнику и махнул рукой появившемуся в дверях пыточных дел мастеру. – Пока сами справляемся…