Руслан Мельников - Тропа колдунов

Тимофей пригляделся. Колотушка и бубен — вот что это было.

— Шаман! — вглядываясь в танец, произнес Угрим. — Татарский колдун это. Готовится к бою…

Гроздь глиняных шаров вновь прочертила в воздухе широкий дымный след. Только на этот раз зажигательные снаряды летели не к городским стенам, а за реку.

Конечно, обычными силами громоздкий порок так быстро не развернуть. Но если приложены силы магические… А они были приложены, и притом немалые. Возле метательной машины стоял Михель. Чародей намеревался обрушить огненный дождь на головы противника, подпалить лес на правом берегу Ищерки, сжечь или хотя бы оттеснить огнем татарские тумены.

Все происходило так же, как и при обстреле крепости. Латинянский маг развел руки в стороны. Связка горшков с горючей смесью распалась в полете.

Резко поднялся и опустился ханский бунчук. Это был знак. Дымящиеся шары встретила туча стрел. Сотни, тысячи стрел, пущенных одновременно, на миг затмили небо и остановили зажигательные снаряды не хуже волховского щита. Стальные наконечники разнесли глиняные кувшины вдребезги. Над Ищеркой вспыхнули огненные росплески, всклубились темные дымные пятна. Жидкое пламя пало в воду. Огонь расплылся по поверхности реки, заплясал, забился на волнах, уносимый течением.

С левого берега ударили снова. Сразу же. Почти сразу…

Тимофей увидел, как из-за плотных шеренг латинян выступила женская фигура. Ворожея-гречанка вскинула руки, и над водой пронесся сгусток синего пламени. На этот раз к противоположному берегу устремился колдовской огонь — небольшой, неяркий, одинокий, неспособный поджечь лес сразу во многих местах, но зато неуязвимый для стрел.

Стрелы, пущенные ему навстречу, попросту сгорали дотла в слабом мерцании магического снаряда. Стрелы не могли ни остановить, ни замедлить движения синего пламени. Стрелы — нет, но…

Шаманская колотушка ударила в бубен. Глухой звук, еще более громкий, чем грохот боевых барабанов, донесся до крепости, звук, многократно усиленный колдовством. Дикая пляска бесерменского колдуна пробудила спокойные воды Ищерки. Взбурлив, они поднялись, выплеснулись вверх. На миг обнажилось илистое дно вдоль правого берега. На пути колдовского огня выросла водяная стена с пенными бурунами поверху. Выросла и…

Синее пламя вошло в синюю воду. Растворилось, исчезло без следа.

Водяной щит опал. Магия поглотила магию, колдовство пожрало колдовство.

А выстроившиеся у реки татарские лучники вновь натягивали тугие луки-номо. Еще один дружный залп — под удары бубна. Татарский шаман бил часто-часто, сильно-сильно, не переставая приплясывать, подгоняя оперенную смерть грохотом и танцем.

Подстегнутые колдовством стрелы взвились над рекой.

На этот раз Михелю и Арине пришлось творить колдовство вместе. Водяная стена — еще шире и выше, чем та, которую поднял татарский шаман, — вздыбилась теперь у левого берега Ищерки. Замерла на несколько мгновений, останавливая в полете татарские стрелы, принимая их в себя, вбирая все до единой. Затем толща воды рухнула вниз, увлекая их за собой.

Река оказалась не только труднопреодолимой преградой, но и надежной защитой от магии. А впрочем, не только защитой.

Степняцкий колдун вновь заколотил в бубен. От гулких ударов заколыхались, заходили ходуном воды Ищерки. У правого берега поднялся и, стремительно увеличиваясь в размерах, хлынул к левому мощный вал. Тяжелый пенистый гребень выплеснулся из русла, завис над головами латинян. Но Арина и Михель не позволили сокрушительной волне обрушиться на передовые шеренги. Маг и ворожея совместными усилиями отбросили ее назад…

Водяная масса покатилась обратно — сначала нехотя, потом все быстрее. Шаман Огадая не сумел остановить двойного натиска Михеля и Арины. Вскинутые бубен и колотушка отразили волну от девятихвостого бунчука и тех, кто стоял под ним. Остальным степнякам повезло меньше. Мощный поток, выдранный из реки вместе с песком и илом, пал на первую линию степняков. Схлынул, смывая людей и коней. Словно слизывая гигантским языком. Ушел. Стек…

Поломанные и вывороченные с корнем деревья валялись на берегу и качались в неспокойных мутных водах. Меж стволов плавали плетеные щиты, меховые шапки, колчаны и седельные сумы. Только ханский бунчук, ханская стража и ханский шаман стояли на прежнем месте. Но из леса к Ищерке уже выезжали новые всадники.

Вода в реке успокаивалась. Течение сносило деревья, трупы и снаряжение утонувших.

Татарский колдун, проигравший первое магическое противоборство, продолжил камлание. Опять гулко застучал бубен.

Опять шаман заметался в неистовой пляске, призывая в помощь своей волшбе неведомые силы. Тимофей увидел, как от правого берега к левому потянулась полоса застывающей воды. Посреди лета по Ищерке ложился крепкий ледяной путь. И с каждым ударом бубна он становился все шире, все длиннее. Будто невидимые строители протягивали над рекой блестящие мостки.

«Шаман старается упрятать воду под лед и открыть дорогу коннице Огадая», — понял Тимофей.

Латинянам, похоже, эта затея не нравилась. По сигналу рогов рыцари и кнехты ровными рядами отступали от реки. У воды остались только Михель и Арина, прикрытые пешими щитоносцами и десятком всадников.

Тимофей смотрел во все глаза.

Вот толстая белая кромка уже почти связала два берега, вот передовой отряд Огадая изготовился к атаке, а вот неподкованные татарские кони вступили на лед…

Латинянский маг и никейская ворожея тоже творили совместно какое-то заклинание. Михель и Арина медленно-медленно поднимали руки, и воды Ищерки, еще не скованные колдовским морозом, вновь устремились вверх. Только на этот раз они возносились не широким тяжеловесным валом, а тонким, длинным и упругим водяным клинком, искрящимся на солнце.

Четыре поднятые руки резко, с силой, опустились…

Водяной меч пал на нарастающую твердь. По ледяному панцирю побежали извилистые трещины и разломы. Полетели блестящие осколки и брызги.

Первый же удар отсек изрядный кус. Пара десятков татарских всадников, сунувшихся было к переправе, оказались в бурлящей воде. А водяное лезвие, повинуясь воле Михеля и Арины, вновь поднималось к небу.

— Ишь ты, как спелись-то, а! — с ненавистью процедил Угрим.

Да уж, спелись… Тимофей вздохнул. Хорошо спелись.

Маг и ворожея в едином ритме поднимали и опускали руки. Водяной клинок рубил и крушил ледяную твердь, упрямо возводимую приплясывающим шаманом.

В воздухе опять замелькали татарские стрелы. Но латинянские щитоносцы надежно прикрывали своих мага и ворожею. Стрелы не мешали творить волшбу.