Юлия Фирсанова - Возвращение

– Эй, вы чего, не пользуетесь картами? – Теперь уже настала моя очередь впадать в озадаченное состояние. – А как же тогда путешествуете на сколько-нибудь дальние расстояния?

– Спрашиваем дорогу у местных. Если далеко идти надо, с купцами или балаганщиками можно словечком перекинуться, – крутя в руках свою гигантскую кружку, объяснил самоочевидную для него вещь Кейр. – А таких колдовских вещей, чтоб в одном клочке целый мир виден был, у нас нет и не было никогда.

– На Вальдине нет карт, Оса, – разомкнул уста Гиз, во время разговора очень пристально изучавший мое лицо, будто хотел на нем чего-то прочитать, может, дознаться, с какой луны я свалилась. Так спросил бы, я бы ответила, чего скрывать! Но такая простая идея пока в хитрож… в хитромудрую голову киллера не пришла.

– Вальдин – это самоназвание данного мира? – уточнила на всякий случай, и Гиз коротко кивнул.

– А тебя, когда сюда засылали на мокрое дело, случайно картами не снабдили? – Надежда все еще цеплялась за крохотный уголок души.

– Нет, – безжалостно добил наемник. – Все карты – тут! – и коснулся своей темно-рыжей головы. – Мы оставляем минимум следов.

– А давай вытащим их из твоей башки на белый свет! Зарисуем! – азартно предложила я. – Все ведь когда-нибудь случается в первый раз! Представляешь, мы – первые картографы Вальдина!

– Я не художник, – до той минуты, пока Лакс с Кейром не решили, что мне захотелось раскроить черепушку киллеру, успел объяснить мужчина, но проблеск интереса в глазах ясно давал понять: уговоры можно продолжить.

– Я тоже, однако даже в школе меня учили рисовать план местности, неужто мы не осилим хотя бы схематичную карту? Понятие масштаба и условные значки знаю, бумага есть, карандаш и ластик имеются. Давай попробуем! – Я склонила голову набок и захлопала ресницами преувеличенно умильно. – Ты ж теперь не убивец на контракте, а мой телохранитель, тебе законы Тэдра Номус не писаны! Понарушай их всласть!

– Давай, – отодвинув миску и кружку, решился мужчина, поддавшись на мою немудреную провокацию.

Не столько в силу слабой воли и склонности к чужому влиянию, сколько потому, что сам хотел действовать, а в таком случае важен только повод, сколь бы незначительным он ни был. Полагаю, начальство и инструкции достают не только простых работяг, но и специалистов щекотливых профессий.

Мы начали творить. Кейр и Лакс, позабыв про сборы в дорогу, уселись рядышком и с самым неподдельным любопытством следили за процессом. Еще бы! Ведь при них создавалась история, новое чудо, не менее диковинное, чем вся моя магия!

Об условных знаках, масштабе, единицах измерения (местных гелах, это что-то вроде наших полутора километров навскидку!) и прочей ерунде мы с Гизом договорились быстро, а вот с точной картой всего Вальдина я крупно обломалась. Тэдра Номус оказались ребятами практичными и лишней ерундой головы исполнителя забивать не стремились, поэтому точные знания мой киллер имел только о Хавале, Ланце да окрестностях Мидана, принадлежащего маленькому и не особенно гордому государству Мидарен. Профессиональные навыки работников Номус оказались на самом высоком уровне, посему там и предположить не могли, что живучей магеве удастся избегать закрытия контракта сколько-нибудь длительный срок и превысить выданный исполнителю географический лимит. Представление о более дальних землях Гизу дали лишь в самом общем виде. Но даже эта малость была куда лучше, чем почти ничто, имеющееся в головах прочих моих компаньонов, нимало не озабоченных своим картографическим местом в мире.

Спустя две трети часа несколько листков блокнота были заполнены самодельными картами: общими контурами материка размером примерно с одну из Америк и несколько более мелкими планами нашего бывшего и предполагаемого маршрутов на небольшом клочке этого участка суши.

Лакс и Кейр, не будь дураками, довольно быстро уяснили принцип составления карт и теперь удивлялись только одному: почему же никто до сих пор у них до такого не додумался.

– Так всегда с новыми идеями получается, – тоном записного знатока подбодрила друзей. – Пока никто ничего не знает, кажется невозможным это изобрести, а как только идея воплощается в жизнь, народ поражается: «Как же я сам до такого не допер, ведь так просто!» Впрочем, это даже хорошо, что вы у меня такие нормальные. Относительно, конечно, нормальные, иначе бы не связались со мной. Люди, у которых мозги устроены иначе и горазды сочинять новое, с ума сходят куда легче обычных трудяг, словно сжигают себя, да и вообще они плохо приспособлены к жизни.

– Если бы Кейр занимался идеями, а не нашей едой, было бы плохо, – глубокомысленно согласился Фаль, разряжая обстановку, и не понял, чего это мы хохочем над его мудрой сентенцией.

Так или иначе, завтрак закончился, карты были нарисованы, припасы готовы, вещи собраны, лошади оседланы, слова прощания с балаганщиками, преисполненными двойного благоговения по поводу визита в мои грезы Темного Менестреля, произнесены. Мы покинули только-только наполнившуюся первыми утренними посетителями и торговцами ярмарку у стен Мидана.

Путь наш для начала лежал по Мидарену, оттуда к северо-западному краю Ланца и далее (тут кончалась точная карта, «срисованная» из памяти Гиза!) через Карниалесские дебри к предгорьям Недранга. Там-то и находилось озеро с цветами-сердечками по берегам, где в черной воде, полной яда беспросветных отчаяния и тоски по любимой, даже в самый ясный летний день отражались лишь ночь и звезды.

Дэлькор весело гарцевал по дороге, то и дело оглядываясь, будто проверял, не исчезла ли я куда-нибудь снова в неизвестных далях, кинув бедного коня одного-одинешенька. Впрочем, несмотря на свой задор, конь шел мягко, даже мои филеи, успевшие за три недели отвыкнуть от прелестей верховой езды, ничуть не протестовали. Широкий тракт, тот, которого мы избегали в прошлый раз, дабы не привлекать к себе лишнего внимания враждебно настроенных элементов, предоставлял свободу для маневров энергичному коню, застоявшемуся в стойле. Поскольку все меры предосторожности, предпринятые прежде, ничуть не помогли, теперь я решительно воспротивилась всяким попыткам скрытного продвижения. Хватит уже партизанить! Я желала видеть мир, подаренный мне судьбой, и, что немаловажно, получать максимум удовольствия от каждой секундочки жизни. Вкусив прелести ночлегов на постоялых дворах и в лесу у костра, я хоть и признавала бесспорную романтичность последних, обеими руками и всем – увы! – довольно изнеженным телом голосовала за мягкую постель и вкусную горячую пищу, более полезную для обладателя легкого гастрита (а у кого из студентов его нет?), чем самые лучшие холодные бутерброды. Новый маршрут учитывал мою невинную тягу к комфорту, впрочем, стойкие мужчины, кажется, сдались перед напором дамы не без тайного удовлетворения, им, вечным бродягам, полевая кухня и плащ вместо кровати обрыдли поболее моего.