Сурен Цормудян - Второго шанса не будет

– Ладно. Зови. Но это пустая трата времени.

Николай выбрался из снежной ямы, подошел к их саням для рыбы, которые имели вид таза на лыжах, достал из кармана пустую автоматную гильзу и, прижав ее к нижней губе, со всей силы дунул. Раздался пронзительный и громкий свист.

Теперь стало видно, что под одиноким деревом на берегу реки сидел человек. Он медленно поднялся на ноги и побрел в их сторону. Это был эколог Матвеев. Когда-то он работал в местном лесничестве и, когда все началось, он на свое счастье решил перебраться в Надеждинск. Он был совсем старым и единственной обязанностью его, было проверять своим дозиметром добычу из реки и то, что привезут в общину древозаготовщики, охотники и искатели. Хотя у искателей были свои дозиметры, но дополнительная проверка уже в самой общине была обязательна. Когда-то на военных складах было море таких приборов, но в первые годы после катастрофы многие из них пришли в негодность. А многие были негодными еще задолго до войны. Еще, однажды, большую партию дозиметров похитила группа офицеров и прапорщиков и обменяла бандитам на еду и драгоценности. Очевидно, они полагали, что сложный послевоенный период быстро пройдет, и они окажутся на вершине своего благосостояния со своим никому теперь не нужным золотом серебром и драгоценными камнями. Их ожидания не оправдались. И еда оказалась не пригодной для пищи. Некоторые из этой преступной группы отравились и умерли. Погибли и некоторые члены их семей. Когда началось разбирательство, то их кража всплыла наружу. Зачинщиков преступления совет общины приговорил к смерти, по законам военного времени. И с тех пор, дозиметры стали оборудованием строгой отчетности. Их доверяли только командирам подразделений. Постам радиационного наблюдения. Искателям и экологической службе.

– Чего ребятки, откопали уже ловушку? – прокряхтел облаченный в армейский караульный тулуп, валенки со снегоступами и распущенную ушанку на голове старик. – Ну, давайте проверим.

Он положил возле большого овального таза с приделанными к нему лыжами небольшой чемоданчик и достал из кармана продолговатый стальной предмет, похожий на толстую авторучку. К предмету была привязана бечевка. Он снял теплую рукавицу с правой руки и, достав из чемоданчика резиновую перчатку от комплекта химзащиты, одел ее. Затем спустился к ловушке и рукой в резиновой перчатке опустил прибор в воду, придерживая за бечевку.

Поболтав ею несколько секунд в воде, он вернулся к своему чемоданчику и снова открыл его. Внутри лежал небольшой прибор зеленого цвета. Матвеев стряхнул с левой руки варежку и щелкнул парой переключателей. Тонкая стрелка на шкале прибора дернулась. После этого он вставил побывавший в воде предмет в специальное отверстие. Стрелка чуть качнулась.

– Норма, – удовлетворенно кивнул Матвеев.

– Точно? – переспросил Николай.

– Да точно я говорю. Норма. – Старик присел на край ямы. – Можете доставать.

Сквернослов натянул на руки резиновые перчатки и принялся опустошать ловушку. К Николаю падала брошенная Вячеславом рыба. Васнецов внимательно осматривал ее и кидал в таз. Вот эта без чешуи. Мутант какой-то скользкий. Не годится. Эта нормальная с виду. Пойдет. Эту с двумя хвостами долой. Опять нормальная. И эта нормальная. Эта без глаз…

– Безглазые рыбы бывают? – спросил Николай у эколога.

– Теперь бывают, – вздохнул Матвеев, – Выкинь ее от греха подальше.

– А это что за тварь? – Сквернослов вытянул что-то лохматое и бурое с длинным и узким носом.

– На выхухоль похоже. – Крякнул старик щурясь.

– Ее едят?

– Да выкинь ее к черту. Как она подо льдом теперь дышит непонятно? Тоже мутант, небось. Выкинь.

Вячеслав отшвырнул существо в сторону.

– Ну, вроде пока все. Колян, иди, помоги второе кольцо вытянуть.

Васнецов спустился, и они насадили на внутренние крюки второе кольцо. Затем Николай снова вернулся к саням. Полетела очередная партия рыбы. Еще в ловушке оказался кирзовый сапог и безголовая кукла.

– А это что такое? – Вячеслав показал что-то длинное и полупрозрачное.

Старик пригляделся и вдруг залился кашляющим смехом.

– Выкинь сейчас же! – прокашлял он сквозь смех.

– Да что это? – нахмурился Славик.

– Презерватив это!

Сквернослов резко отбросил его в сторону.

– Тьфу, зараза. Коля. Давай теперь я покараулю, а ты повытаскиваешь. У меня руки уже задубели.

Николай улыбнулся, что, кстати, бывало с ним не часто.

– Ладно. Если руки задубели, то так и быть. – Кивнул он. Братья поменялись местами.

– Вот ведь, штука, какая. Когда еще использовали, а до сих пор плавает, – хмыкнул Матвеев успокоившись. – И сколько еще дерьма там, в реке, – это он произнес уже невесело. – Эх, парни, какая тут рыбалка раньше была. Просто сказка. Любил я это дело. Очень радовался, когда в лесничество работать пошел. Я ведь как с авгана вернулся, так нигде работать не мог. То брать не хотели, то возьмут, а я ужиться в коллективе не мог. Ну и подался сюда, в леса эти, подальше от людей. И чую, мое это. Природа. Река. Вот сядешь с удочкой на прогретый солнцем камень и сидишь. Лес слушаешь. Реку. Как же раньше было здорово! А теперь вот. Лес молчит. Только мертвый треск деревьев. Бочки во льду. Дозиметр. И наследство нашего прошлого в сетях. Хреново-то как, – он вздохнул.

– А Авган, это далеко? – спросил Николай, вытаскивая очередную рыбину. – Ему было интересно слушать о прошлом. О какой-то совершенно другой жизни, которую он совсем не помнил. Но в последнее время такие разговоры почему-то навевали на него сильнейшую тоску и какую-то странную, почти детскую тревогу, от которой без конца хотелось плакать. А в этом самому себе признаться стыдно было. Он и так сквозь землю провалиться хотел из-за своих недавних истерик. Сейчас он слушать о мире солнца и зеленой листвы не хотел и решил перевести разговор в другое русло.

Старик неопределенно махнул рукой.

– Там. Далеко.

– И как там?

– А никак. Горы и дикари. Сейчас, небось, то же самое. Только холоднее. Эти духи, наверное, и не заметили, что цивилизация кончилась. Я когда там был, думал что это настоящий ад. Черта с два. Вот оглядываюсь сейчас на последние двадцать лет и понимаю, что пределы человеческих возможностей по созданию ада безграничны. – Старик вдруг замолчал и вопросительно уставился сначала на Сквернослова, затем на Николая. – Что это было?

– Вы тоже почувствовали? – Васнецов прекратил работу и взглянул на Матвеева.

Дрожание льда снова повторилось. На сей раз сильнее. И послышался какой-то жуткий гул, разнесшийся эхом над рекой. На секунду стихнув, все вокруг снова загудело с большей силой. К гулу прибавился звук трещащего льда. Николай выскочил из ямы, в которой находилась их ловушка. На снежной глади то тут, то там появлялись фонтанчики снега. Очевидно, там ломался лед.