Антон Грановский - Плащаница колдуна

По лицу Дионы пробежала тень.

– Никогда не знаешь, еда перед тобой или думран, – хрипло проговорила она. – И никогда не знаешь, убьет она тебя или укрепит твои силы.

Лагин отправил в рот очередной кусок лосятины и проговорил, работая челюстями:

– Бедная девочка. Представляю себе тот адский страх, в котором вы все там живете.

– Не все, – возразила Диона. – Среди нас есть такие, кому не страшны думраны. Они сами как думраны. Они не похожи на вас. Некоторые из них как звери. А некоторые страшнее, чем звери. Но они мудрые и сильные. И они правят нами.

– Должно быть, они – сногсшибательные уроды, если даже ты называешь их страшными. – Глеб взял кружку и отхлебнул горячего чая.

Диона протянула руку и взяла с листа кусочек мяса. Поднесла его ко рту и что-то тихо пробормотала на своем языке. Затем положила мясо в рот и принялась осторожно его жевать.

Несколько минут все ели молча. Сжевав свой кусок, Лагин запил мясо травяным настоем и спросил:

– Глеб, о каком колдуне говорил Гильфан?

Первоход нехотя ответил:

– Это долгая история.

– А разве мы куда-то спешим? – Лагин взглянул на Первохода сквозь стеклышки очков и, нахмурившись, добавил: – Думаю, я должен это знать.

Глеб невесело усмехнулся.

– Что ж… Коли должен, расскажу. Это случилось, когда я в первый раз пришел в Гиблое место. Со мной был один старик. Странник по имени Осьмий. Ночью на одного из нас напали упыри. Осьмий отвлек их и спас парня, но сам убежать не успел. Упыри убили его. К утру он переродился и сам стал живым мертвецом.

– Что было потом?

– Это был очень разумный упырь. Не такой, как другие. Не знаю как, но он добрался до Пепельного острова и оказался возле Погребального шатра вместе со мной. Я не решился туда войти, а он… Он вошел.

Глеб вытер руки пучком травы, потянулся за новым куском мяса.

– Он вошел и обрел знание? – уточнил Лагин.

– Что-то вроде этого. Хотя не думаю, что это подходящее слово. В Гиблом месте все не так, как здесь. И все не то, чем кажется.

– Но Гильфан сказал, что этот упырь обрел власть над жизнью и смертью. И ты слышал его голос, который звучал из открытого рта нетленного мертвеца.

Глеб промолчал. Потом потянулся за котелком с травяным настоем и предложил:

– Давайте закончим трапезу в тишине.

– Здесь, – сказал Темный ходок и показал пальцем на высокий забор.

Бельмец посмотрел на частокол забора и нахмурился.

– Здесь живет бывший ходок Угрим Хват, – заявил он. – Я его знаю. По-твоему, Глеб-Первоход у Хвата?

Темный ходок не ответил. Он слез с телеги, поправил на поясе меч и двинулся к дубовым воротам широкими чеканными шагами. Бельмец тоже соскочил с телеги, накинул петлю на коновязь, постоял немного в нерешительности, не зная, на что решиться, потом вздохнул и засеменил за своим мрачным спутником.

У ворот Темный ходок остановился и дождался Бельмеца.

– Сейчас постучишь, – глухо приказал он, глядя на барышника сквозь дыры в тряпке. – Скажешь, что принес зелье от ночных снов. Хочешь ему продать.

Бельмец передернул плечами. Встречаться с угрюмым, нелюдимым и скорым на расправу Хватом ему очень не хотелось.

– А ежели откажет? Что тогда?

– Не откажет, – проскрежетал Темный ходок. – Стучи.

Не рад был Бельмец тому, что делает, но разве был у него выбор? Он занес кулак и нерешительно стукнул костяшками по деревянной доске калитки. Во дворе забрехала собака.

– Громче, – приказал Темный ходок.

Бельмец постучал громче. Во дворе послышались шаги, а затем грубый, недовольный голос Угрима проговорил:

– Чего надо?

– Хват, это я! – пискнул в ответ Бельмец.

– Кто?

– Я, Бельмец!

– Чего надо?

– Э-э… Траву тебе хочу продать.

– Какую такую траву?

– От ночных снов!

Угрим молчал. Тогда Бельмец добавил для правдоподобия и вескости:

– Трава редкая, отдам дорого!

– С чего ты взял, что она мне нужна? – грубо осведомился Угрим.

– Ты ведь ходок, хоть и бывший. А вам, ходокам, вечно снятся кошмары.

Еще несколько долгих мгновений протекли в тишине. Затем лязгнул железный засов, и калитка распахнулась. Темный ходок отпихнул Бельмеца в сторону и шагнул во двор.

На этот раз Угрим встретил незваных гостей во всеоружии. В одной руке он держал топор, а в другой – кинжал-скрамасакс. Завидев незнакомца, бывший ходок не удивился и не испугался. Лишь крепче перехватил топорище и спросил хрипло:

– Кто ты?

– У тебя гостил Первоход, – проскрежетал Темный ходок. – Зачем он приходил?

Раскосые глаза Хвата чуть прищурились.

– Я не знаю, кто ты такой, – холодно и отрывисто проговорил он. – Но если ты не уберешься со двора, я расколю тебе топором башку.

Темный ходок мотнул головой:

– Неправильный ответ.

Он резко вскинул правую руку и схватил Угрима за горло. Хват махнул топором, но ходок небрежно, будто играючи, перехватил его руку, вырвал топор и отшвырнул его в сторону.

Угрим кольнул кинжалом, но Темный ходок и тут его опередил. Просто схватил за руку и сдавил с такой силой, что кинжал сам выпал из разжавшихся пальцев Угрима.

– Я тебя не убью, – проскрежетал Темный ходок. – Если расскажешь про Первохода.

Вместо ответа Хват вскинул руки, обхватил голову ходока ладонями, а большие пальцы запустил ему в глаза и надавил.

Ходок тряхнул головой и резко оттолкнул от себя Угрима. Упав на землю, Хват подобрал топор, вскочил на ноги и бросился на Темного ходока.

Он снова взмахнул топором. Однако и на этот раз удар не достиг цели. Ходок легко увернулся и ударил Угрима кулаком под дых. Потом схватил скрючившегося Угрима за шиворот и ткнул его лицом в землю.

Сев противнику на спину, Темный ходок обхватил руками его голову и слегка надавил. Хват застонал от боли.

– Зачем? – снова заговорил Темный ходок. – Зачем он к тебе приходил?

Угрим стиснул зубы, чтобы не застонать, но противник надавил еще сильнее.

– Зачем? – повторил он свой вопрос.

Хват не выдержал и вскрикнул от боли.

– Угрим! – послышался из дома женский голос. – Угрим, что там за шум?

Темный ходок на мгновение вскинул голову, затем усмехнулся под своей страшной маской. Угрим понял, что сейчас произойдет.

– Нет! – крикнул он. – Ратмира, бе…

Голова Угрима хрустнула. Ходок вытер руки об заношенный кафтан, поднялся на ноги и зашагал в дом. Бельмец, пугливо покосившись на труп Хвата, засеменил за ним.

– Пугач, подожди, – окликнул он ходока. – Дай я сам с ней поговорю.

Темный ходок остановился, подумал и кивнул. Бельмец выдвинулся вперед. В сени они вошли одновременно – Бельмец с улицы, а Ратмира из горницы.

– Ратмира, это я, – сказал Бельмец и улыбнулся. – Не бойся.