Михаил Михеев - Чёрный маг

Ну а если так - придется повернуть, а то хорош я буду, если в разгар боя потеряю сознание от голода. Лошадь со мной, похоже, тоже согласна, потому что поворачивает к деревне без дополнительных понуканий и даже, кажется, до того, как я трогаю поводья. Интересно, она мысли читает или просто хочет под навес, спрятаться там от дождя да похрумкать овса?

Деревня с дороги выглядела убого, а когда я подъехал ближе, картина стала еще хуже. Дома невысокие, деревянные, покосившиеся и потемневшие от времени, больше всего напоминали наши, в умирающих деревеньках к северу от Москвы. Все залеплено густой и жирной грязью, ну да это как раз ожидаемо - дождь, а почвы здесь, похоже, исключительно глинистые, чернозема нормального нет. Хотя и в черноземе изгваздаться можно так, что мама не горюй, поэтому разницы для меня сейчас никакой. А вот что важнее - так это наличие во всей деревне одного-единственного двухэтажного дома, и именно от него исходил привлекший меня запах.

Очевидно, назначением этого дома было служить гостиницей для тех, кто по каким-то причинам не остановился ночевать в замке. На эту мысль больше всего меня наталкивала архитектура - почти точная копия салуна на Диком Западе, ну знаете, такие в вестернах старых часто можно увидеть. Коновязь перед входом, правда, прикрытая сверху крышей - здесь явно учитывали проблему с дождями. Большие застекленные окна - опа! А я и не знал, что в средние века стекло, причем вполне приличного качества, было доступным материалом. Оглянувшись, я убедился, что даже в крестьянских домах окна застеклены. Странно… Хотя, возможно, в этом мире развитие шло все же иначе, чем в моем - магия, например, повлияла… Ладно, разберемся. А пока я продолжил внешний осмотр гостиницы и убедился, что есть и другие отличия. К примеру, стены были сложены из толстых бревен, в отличие от дощатых стен истинно американских пивных. И двери не болтались из стороны в сторону, доставая входящему разве что до пояса, а открывались исключительно наружу и были набраны из толстых, плотно подогнанных друг к другу досок. Как раз такую дверь я совсем недавно вышибал. Наверняка были и еще какие-то отличия, но я не настолько хорошо знаком с американской народной архитектурой, чтобы их навскидку различить.

Дверь, кстати, открывалась наружу не просто так - наверняка времена здесь не самые спокойные, и двери часто выносились многими и у многих. Когда дверь открывается наружу, выбить ее заметно труднее, то же и с окнами - ставни тяжелые, прочные. Наверняка в этой гостинице можно при желании долго держать оборону хоть от целой роты, а возможно, уже и держали. Однако для меня это было не слишком принципиально - я хотел жрать!

Привязав лошадь и кинув медную монетку (трофей, однако - я у побитых мной забрал все, будут знать, как нападать на мирных путников) выскочившему мальчишке, который тут же принялся натягивать ей на морду торбу с овсом, я сделал то, что должен был сделать намного раньше - пересчитал лошадей, привязанных здесь же. Ну да считать было особо нечего, конечно, всего три лошади и было, однако все-таки такая раззявистость могла кончиться плохо. В очередной раз мысленно выругав себя, я решительно толкнул дверь, выругал себя за забывчивость, потянул ее на себя и вошел в помещение.

Да, это я неудачно зашел. В помещении пили, ели и разговаривали человек двадцать, все крепкие мужики и все при оружии. На небольшой сцене в углу пиликал на незнакомом мне музыкальном инструменте какой-то нудный мотив плешивый музыкант, но никто не обращал на служителя муз внимания. Похоже, градус алкоголя не достиг еще точки, при которой душе требуется сначала развернуться, а потом обратно свернуться… Ну и хрен с ними - может, хоть без драки обойдусь. Разносить заведение и шуметь раньше времени мне абсолютно не хотелось. Нет, потом, конечно, можно и разнести, но сначала надо поесть, желательно поплотнее и повкуснее, а потом уж затевать, случись нужда, кучу-малу.

Несколько столиков были свободны, и к одному из них, подальше от музыканта (ну не люблю я музыку, что поделать), я и направил свои стопы. Чавкая мокрыми сапогами и оставляя за собой грязные следы, впрочем, почти незаметные на давным-давно немытом полу, я добрался до тяжелой (это чтобы не возникло желания в порыве молодецкой удали схватить ее и использовать как дубину, разнося все помещение) лавки и плюхнулся на нее, всей кожей ощущая противную сырость одежды.

- Эй, парень, ты чей будешь? - сидящий за соседним столиком крепкий мужчина в грубой, но прочной рубахе, таких же грубых и крепких полотняных штанах и кожаных сапогах повернул ко мне свою не тронутую еще алкогольным отравлением физиономиею. Я, пристраивая рядом с лавкой меч, молча ткнул пальцем вверх. Как ни странно, мужика это удовлетворило, и он вернулся к прежнему занятию в виде обгрызания мяса с кости какого-то животного, какого - хрен знает, но будем надеяться, что не человека. Меня такой расклад вполне устраивал - совершенно не хотелось вести разговоры, выдавая себя плохим знанием местных реалий.

Тут мне на ум пришла еще одна мысль. А ведь я оставил позади себя трех живых свидетелей! Теоретически, пока я буду тут трапезничать, кто-нибудь из них сюда и добраться может - не так уж далеко я уехал. Конечно, не в том они состоянии, чтобы бегать, как лошади, но при этом как раз лошади у них могли найтись - не спросил, забыл… Хорошо хоть, средств связи у них нет, уж это я узнал точно, однако теоретическая возможность, что кто-либо из них доберется сюда и поднимет тревогу, оставалась. И не уйдешь ведь - пришел-ушел, это подозрительно. Может, не обратят внимания, а могут и обратить - что тогда? Придется честно поесть, надеясь на лучшее. Все, решено - в следующий раз (а в том, что следующий раз не за горами, я не сомневался) свидетелей буду добивать. С совестью я как-нибудь уж договорюсь, зато за шкуру свою беспокоиться буду куда как меньше. А это ведь немаловажно - нервные клетки они того, не восстанавливаются. И как-то мои нервные клетки для меня важнее жизней совершенно незнакомых мне людей - своя рубашка ближе к телу, и нечего тут стыдиться. Наверняка большинство думает так же, только на них давят всякие ограничения вроде общественного мнения и морали. На меня тоже давят, но я хотя бы не боюсь быть честным с самим собой и четко формулировать то, что ощущаю на уровне инстинктов.

Подскочил половой. Может, и не половой, я даже не знал, как такие вот служители подноса называются в этом мире, но помнил, что в России их называли именно так, поэтому пускай будет половой. Интересно только, чего он на меня так уставился? Ах да…

Я сунул руку в кошель, пошарил там и выудил серебрушку. Подцепил ее ногтем большого пальца и подбросил в воздух. Маленький блестящий диск, стремительно вращаясь, завис на мгновение у лица полового и… исчез. Я глазам своим не поверил, но тут же сообразил: ловкость рук - и никакого мошенничества. Половой просто поймал монету на лету, и сделал это настолько ловко, что я даже не заметил. Наработанные годами рефлексы, наверняка. Мастерство не пропьешь - надо сказать, такие трюки впечатляют, и рейтинг парнишки в моих глазах заметно подрос.