Бекка Фитцпатрик - Крещендо

Проблема заключалась в том, что эти мысли только еще сильнее раздражали меня. Я тут переживаю за него, но вот он — где бы сейчас ни находился — наверняка даже и не вспоминал обо мне. Он сказал, что не смирится с моим решением прекратить наши отношения, но именно это он и сделал. Он не писал и не звонил. Вообще ничего не делал. И вовсе не потому, что у него не было повода. Он мог постучать в мою дверь в эту самую минуту и объяснить, что он делал с Марси пару ночей назад. Он мог объяснить, почему сбежал, когда я сказала, что люблю его.

Да, я была зла. И на этот раз вовсе не собиралась сидеть на месте.

Я швырнула трубку домашнего телефона и, схватив мобильник, стала искать в контактах номер Скотта. Я отброшу все предостережения и приму его предложение. И пусть мои мотивы были не совсем достойными, я все же пойду с ним.

Я хотела таким образом показать Патчу средний палец.

Если он думает, что я буду сидеть дома и оплакивать его, то он глубоко заблуждается. Мы расстались; я свободна и могу гулять с другими парнями. Кроме того, мне нужно было проверить способности Патча защищать меня. Ведь Скотт и на самом деле мог оказаться Нефилимом. Быть может, именно он и был моей проблемой. Не исключено, что он принадлежит к тому типу парней, которых мне следует избегать.

Я почувствовала, как на губах появляется напряженная улыбка, поскольку вдруг поняла, что ни мои поступки, ни действия Скотта не имели никакого значения — Патч должен был защищать меня в любом случае.

— Ты уже уехал в Спрингвейл? — спросила я Скотта, набрав его номер.

— Значит, ты решила, что встретиться со мной — не так уж и плохо?

— Если ты собираешься потешаться надо мной, то я — пас.

Я услышала, как он улыбнулся. — Полегче, Грей, я всего лишь заигрываю с тобой.

Я обещала маме держаться подальше от Скотта, но вовсе не беспокоилась из-за этого. Если Скотт позволит себе что-то лишнее, Патч должен будет вмешаться.

— Ну так что? — спросила я. — Заберешь меня или как?

— Я подъеду после семи.

Спрингвейл — небольшой рыбацкий городок, по большей части состоящий из одной улицы — Мейн-стрит. На ней находятся почтовое отделение, несколько маленьких рыбных ресторанчиков с жареным картофелем в меню, магазин рыбацких снастей и Бильярдный Зал "ЗЭТ".

"ЗЭТ" располагался в высоком одноэтажном здании с огромными окнами, открывающими вид на бильярдную комнату и бар. Интерьер был декорирован разнообразным мусором и прочим хламом. У входа покуривали двое лысых мужчин с козлиными бородками; затушив сигареты, они скрылись внутри.

Скотт припарковался у самой двери. — Я обойду пару кварталов, поищу банкомат, — сказал он, выключая двигатель.

Я изучала мигающую витрину над окном. БИЛЬЯРДНЫЙ ЗАЛ "ЗЭТ". Название всколыхнуло мою память.

— Почему это место кажется мне знакомым?

— Пару недель назад тут были разборки, и какой-то парень истекал кровью на одном из столов. Это было во всех новостях.

Оу.

— Я пойду с тобой, — быстро предложила я.

Он кивнул, и я пошла за ним.

— Ах, — он сетовал на дождь. — Да ты же промокнешь. Лучше подожди меня внутри. Я вернусь через десять минут, — не дав мне шанса опомниться, он спрятал голову в плечи, чтобы хоть как-то защитить себя от дождя, сунул руки в карманы и зашагал по тротуару.

Дождь стекал по лицу, заставив меня отпрыгнуть под козырек здания, и, стоя там, я размышляла: пойти ли мне в зал одной или подождать здесь Скотта. Не прошло и пяти секунд, как все мое тело от холода покрылось мурашками.

Я смотрела на прохожих. Народу на улице было немного, но все же она не была совсем пустынной. Те, кто оказался не готов к ухудшению погоды, были одеты в простые фланелевые рубашки и рабочие ботинки. Они казались больше, злее и беднее тех людей, которые бесцельно слонялись по Мейн-стрит в Колдуотере. Некоторые, проходя мимо, встречались со мной взглядом.

Посмотрев в ту сторону, куда подался Скотт, я увидела его на углу здания, за которым он тут же исчез. Первой моей мыслью было, что вряд ли он найдет банкомат в таком месте. Вторая мысль подсказывала, что он лгал мне. Быть может, банкомат — всего лишь уловка. Не исключено, что он ушел вовсе не за тем, чтобы найти его. Тогда что он делал под дождем на улице? Я хотела пойти за ним, но не знала, как сделать так, чтобы он меня не заметил. Последнее, чего мне хотелось, — дать ему еще один повод думать, что я слежу за ним. Сомнительно, что это поспособствует укреплению доверия между нами.

Подумав, что я могла бы проследить за ним из окна "ЗЭТ", я взялась за дверную ручку.

Воздух внутри был довольно холодным, насквозь пропитанным сигаретным дымом и запахом мужского пота. Потолок был низким и бетонным. На стенах висели плакаты спортивных автомобилей, календари "Спортс Иллюстрейтед" и зеркало, декорированное под бутылку "Будвайзера" (прим. пер.: — торговая марка пива). Здесь не было окон, которые позволяли мне увидеть то, что делал Скотт.

Я двинулась дальше, пробираясь к центру темного зала и стараясь вдыхать как можно реже и максимально неглубоко, защищая легкие от этого воздуха. Добравшись до противоположной стены зала, я нашла выход на задний двор. Не так удобно, как окно, но если Скотт поймает меня на подглядывании, я всегда смогу выкрутиться, сказав, что вышла подышать свежим воздухом. Удостоверившись, что на меня никто не обращает внимания, я открыла дверь и выглянула.

Чьи-то руки схватили меня за воротник джинсовой куртки, вытащили наружу и прижали к кирпичной кладке стены.

— Что ты тут делаешь? — требовательно спросил Патч.

Позади него по металлическому перекрытию с шипением стекали потоки дождя.

— Играю в пул, — запинаясь, ответила я, но мое сердце замерло от неожиданности.

— Играю в пул, — повторил он с интонацией, совершенно непохожей на мою.

— Я здесь с другом. Скоттом Парнеллом, — выражение его лица стало суровым. — У тебя с этим какие-то проблемы? — спросила я. — Мы расстались, помнишь? Если я хочу, то могу встречаться с другими парнями.

Я была зла — на архангелов, на судьбу, на предопределения. Я была зла, что сейчас здесь я со Скоттом, а не с Патчем. И была зла на Патча за то, что он просто не обнимет меня и не скажет, что хочет забыть все произошедшее за последние двадцать четыре часа. Что все, из-за чего мы рассорились, забыто, и что с этой секунды есть только мы двое.