Надежда Кузьмина - Пара не пара - парень не парень

— Делайте что хотите, но чтобы через десять минут мы были в пути.

Того, что произошло дальше, я не планировала. Оно случилось само. Распоряжался всем секретарь, который велел раскрыть в карете обе двери и, прикинув, с какой стороны ветер дует, выбрал, на которой из обочин развести костёр. Ясное дело, топлива, кроме сухой травы, поблизости не оказалось. А для дыма надо вообще зелень в огонь кидать. За травой и зеленью отрядили сабельников. Пока те занимались собирательством, я соскочила с козел якобы размяться. А на деле прикидывала, как бы ещё навредить.

Куча сухой и полусухой травы загорелась, задымила, окутывая карету сизой пеленой. Фернап зачихал. Я решила, что момент самый подходящий, и, пользуясь каретой как прикрытием, беззвучно свистнула. Кони — все четверо — послушно рванули с места. Дядька Фернап чуть не улетел с козел, но справился и удержался. Натянул вожжи — кони остановились. Вот только костёр остался где-то позади…

Заставить пятиться по сельскому ухабистому тракту несъежженную четвёрку, запряжённую в тяжёлую карету, — дело гиблое. Слишком велик шанс оказаться в придорожной канаве.

Пришлось разжигать ещё один костёр на новом месте.

Герцог уже не ругался — он просто стрелял убийственными взглядами и был белым от гнева.

Я трудолюбиво, не поднимая головы, выдирала вдоль обочины кочки вместе с корнями и молилась Девам-Заступницам, чтобы никто ни о чём не догадался. Сабельники отправились за очередной партией зелени.

Я чуть язык не прикусила, увидев, что они принесли. Конопля! Ну, в принципе, её выращивали как для изготовления верёвок и парусной ткани, так и в лекарских целях, но эти горожане что, совсем ничего не соображают? Где нашли-то? Но нашли, целый пук.

Дальнейшее описанию не поддавалось.

Густой дым стелился вдоль дороги, окутывая карету, застывшего на козлах дядьку Фернапа, сабельников, которым герцог раздражённо приказал оставаться на местах. Кто-то начал чихать, кто-то мечтательно произнёс: «Дыней пахнет…»

Окуривание продолжалось до тех пор, пока секретарь, перетряхивающий подушки в карете, не выпал из неё, успев перед тем, как потерять сознание, сообщить герцогу:

— Ваша светлость, я вас ненавижу!

Однако!

Потом запел Фернап. Басом. А кони, почувствовав свободу, побрели вперёд уже безо всякого моего вмешательства. И хорошо, а то б конвой так и полёг на той дороге в дыму…

К вечеру мы еле дотащились до следующего трактира. Секретарь дрых в карете, их светлость злилась, сабельников качало в сёдлах. Что случилось с осами, мне было неведомо. Может, тоже где-то ползают и празднуют. Четвёркой пришлось править мне, поскольку кучер витал в облаках. И, если бы не свист, не исключено, что я б и не справилась.

Но день определённо удался!

И вот теперь мы подъезжали к Кентару.

Моё эйфорическое настроение продержалось ровно до последнего поворота перед городом, когда слева от дороги взгляду открылся полускрытый рощей холм со стоящей на нём виселицей. Там качались трое — уже не разобрать, кто именно — мужчины ли, женщины ли, так тела в лохмотьях. На горизонтальной перекладине переругивалась пара ворон.

На меня как ведро ледяной воды выплеснули: это не игра! И, если не буду осторожна, могу закончить жизнь так же плачевно. Так что, Эль, думать забудь о подбрасывании мух в герцогский суп или устройстве муравейника в Кабаньих парадных сапогах. Попадёшься — пропадёшь!

Резиденция герцога Ульфрика Тауга Эл’Денота располагалась на вершине одного из прибрежных холмов, занимая добрую часть оного. Огромный особняк с помпезной центральной частью и уходящими вглубь сада крыльями, парадный подъезд с широкой аллеей, обрамлённой незнакомыми мне прихотливо стриженными кустами с крохотными тёмно-зелёными листочками, белые дорожки и ни одного одуванчика или другого плебейского сорняка на огромных изумрудных газонах. Имелся фонтан. Поодаль высились несколько огромных раскидистых грабов и дубов, скрывавших хозяйственные постройки.

Это сколько ж тут должно быть слуг, чтобы держать дом размером с целое поместье в идеальном порядке?

Угадала: народу, включая трёх садовников, шесть горничных, повара и кухонную прислугу, в доме было предостаточно. Правда, квартировались все в небольшом флигеле, дальнем от господского крыла. Только секретарь Мерсьен жил в особняке.

Я озадачилась. Выходило, что по вечерам внутри господского дома должно быть пусто. Если герцог и секретарь спят, то можно спокойно ходить по комнатам. Или тут имеются ещё и сторожа? Кстати, а куда поселят меня? Ох, ожидаемо, во флигель, в одну каморку с помощником садовника. Вот это нехорошо. Очень нехорошо… Надо срочно что-то придумать, чтобы перебраться в особняк. А пока посплю на конюшне. Там должно быть спокойно, потому что сабельники по приезде в Кентар отправились в родные казармы. Хотя резиденция герцога и находилась под их охраной, тут они не жили.

Случай выдался на следующий же день.

Переодевшись в чистую рубаху и приличный синий суконный жилет, я отправилась искать секретаря, чтобы напомнить о своём существовании и о том, как мечтаю стать его помощником. Раскланялась с натиравшими паркет горничными, за что была названа «милым мальчиком», и, узнав, где находится кабинет, двинулась туда.

Мерсьен сидел за столом, заваленным бумагами и нераспечатанными письмами. На полу рядом стояли ещё три корзины, набитые корреспонденцией.

Остановившись в дверях, кашлянула и, когда секретарь поднял на меня взгляд, поклонилась:

— Здравствуйте, лорд Мерсьен!

Наверное, когда на тебя смотрят как в известной поговорке про солдата и вошь, это нехорошо? Попробую исправить положение дел.

— Могу ли я чем-то быть полезен? Вы видели в дороге, я старался изо всех сил!

Секретарь сморщил длинный нос, став похожим на озадаченную облезлую крысу, и фыркнул:

— И чем конюх может быть тут полезен?

— Посыльным послужить! Или, вот… — взгляд упал на гору писем, — помочь ответить на те, что неважные. У меня почерк хороший!

— Конюх будет писать ответы на письма, адресованные герцогу? А выпороть тебя не пора?

— А вы позвольте попробовать! Если испорчу лист бумаги, так вычтите из жалованья.

Усмешка секретаря стала нехорошей, хищной.

— Ну ладно, нахалёнок, пиши. Если что — заплатишь! — И кинул мне один из конвертов.

— Вы только на словах коротко скажите суть ответа. А дальше я сам.

Письмо было заурядным приглашением на давно уже прошедший званый вечер. Что тут писать-то? Выразить сожаление, что был в отъезде по служебным делам — ага, сирот грабил по приказу родины — и присутствовать никак не мог.