Замок Тенмар (СИ) - Ольга Ружникова
Плохо, что чужие сплетни — не совсем ложь. Маска прирастает так крепко, лишь когда слишком похожа на твое собственное лицо.
Незаконной дочери короля нравились развлечения. Смеяться громче всех. Пить вино и веселиться.
Но иногда репутация становится твоим врагом. Так получилось с Анри при их первой встрече. Да и при следующих. Даже когда она…
Мало кто верил всерьез, что Прекрасная Кармэн действительно любила мужа. И даже он ее — как умел.
Хранила бы она верность Алексису — будь верен он сам? Уже не узнать. Он не изменял Кармэн дольше, чем любой другой женщине — до нее и после. Целых полгода после свадьбы.
Взаимные измены ли причина ухода любви? Алексис всегда пил жизнь до дна и Кармэн научил тому же. Но кто виноват, что яркий костер во дворе однажды перестает греть? И хочется свернуться клубком у домашнего очага, что согреет лишь тебя одну. И светит лишь тебе.
Что ждало бы их дальше — не погибни дядя Арно вместе с ее Алексисом? Наверное, ничего плохого. Муж был бы счастлив с нею и другими женщинами. Кармэн казалась бы счастливой в вихре светских развлечений. И Анри Тенмар вряд ли оказался бы в числе ее поклонников. А о невесть с чего вспыхнувшей любви ветреной кокетки не узнал бы никогда. Впрочем, и так — не узнал.
Что толку теперь вообще об этом думать? Алексиса больше нет, Анри — тоже.
…Они убегают от смерти, а та настигает по пятам.
За окном таверны сходит с ума бешеный ветер.
В тот вечер Анри так заговорил впервые. О восстании, короле, Регентах. Короткими отрывистыми фразами. И из них рвется на волю дикая черная ненависть.
Они оба пьют и не пьянеют. И Кармэн не сводит глаз с его почерневшего от сумасшедшей многодневной скачки и бессонницы лица. При жизни Алексиса гнала наваждение. А теперь тот, кто упорно не уходил из снов, пытается спасти ее и ее детей.
Муж погиб два месяца назад. Два месяца горя и страха — много или мало? Анри Тенмара Кармэн тоже может больше никогда не увидеть…
В последнюю ночь она почти не спала. Просто прикрыла глаза и грелась под его взглядом. В последний раз.
Весть о гибели Анри пришла в Аравинт через месяц. Кармэн оплакала и пережила — умирать нельзя. Женщина может быть женой, возлюбленной, вдовой. Но если у нее есть дети, в первую очередь она — мать.
И в любовники теперь, возможно, придется брать того, кто сумеет защитить ее детей. Как рожденных ею, так и остальных. Отродясь такого не бывало, но всё порой происходит впервые — как сказал один монах…
— Ваше Высочество! — Элен застыла в дверях квиринской статуей — хрупкой хеметийкой. И робко смотрит на воспитательницу.
Ну ровно служанка. Будто не знает, как нужно вести себя в покоях герцогини Кармэн Зордес-Вальданэ — племянницы правящего короля Аравинта? И дочери покойного короля Эвитана. Им же объявленной незаконной.
В покоях то ли принцессы, то ли герцогини положено забираться в кресло с ногами, тянуться к вазе с фруктами. А еще лучше — вазу себе на колени. И, отщипывая сладкий тёмно-лиловый виноград, подробно рассказывать, с чем пришел. Не считаясь со временем хозяйки. Потому как если его нет, она просто отправится по делам.
— Садись! — Кармелита небрежно махнула рукой на то самое кресло. Сегодня с утра уже осчастливленное по очереди ее дочерью Арабеллой и герцогиней Александрой Илладийской.
Продавленный многочисленными сидельцами ветеран даже не заскрипел под осторожно присевшей Элен. Как птичка на жердочку.
Кармэн сама придвинула гостье вазочку. Всё же в свободе — пусть и в изгнании — немало преимуществ. Всегда под рукой виноград, например.
— Ваше Высочество… — Девочка отщипнула ягодку — уже хорошо.
Надлежащее воспитание и из баронессы Контэ человека сделает. А не куколку «с хорошими манерами и кротким нравом».
Жанна была другой — смелее, веселее. А Эленита — совсем горлица. Нежный цветочек, что без заботы и любви засохнет. Или утонет в слезах.
— Ваше Высочество… нет ли новостей о моём брате?
Конечно, нет. Ни о ее брате, ни о брате и возлюбленном Эстелы Триэнн. Ни об Анри Тенмаре, под чьим началом эти братья служили…
Единственные, кто здесь получает известия о братьях, — Витольд Тервилль и Элгэ и Александра Илладэн.
Родня Вита осталась в Эвитане. И даже не пострадала. Он ведь не мятежник, а добровольный изгнанник.
А Диего Илладэну всего тринадцать. И он, увы, тоже в Эвитане. На воспитании у графа Валериана Мальзери. Откуда мальчишку не выцарапать — даже если любимый дядюшка-король приложит все дипломатические усилия. Ибо мать юного герцога Диего приходилась сестрой Валериану, а Кармэн Ларнуа — никем покойной чете Илладэн. Всего лишь другом и женой друга… уже вдовой.
Девочек благодаря дяде Арно Кармэн передали. А вот наследника титула — нет. Ибо Илладийское герцогство — это Илладийское герцогство.
Когда-то граф Валериан так и не простил Алексису герцогского титула, а его жене — отказа. Любопытно, на ком замороженный интриган планирует женить юного Диего? Дочерей у него нет — единственная умерла почти десять лет назад. На внучке? Пусть сначала заведет внучек — при двух-то холостых сыновьях. А мы тем временем не на крысе ездим[2]. Авось и придумаем, как вытащить мальчишку в Аравинт.
Ну вот — Элен уже плачет! Кармелита в два счёта пересекла комнату, обняла девчонку. Сама бы выревела все глаза — помоги это вернуть Алексиса или Анри. Или обоих. Пусть хоть оба любят других — лишь бы жили! Ревела бы сутками, траур не снимала.
Так ведь не поможет.
Вот и Кевин Контэ пропал без малого два года как, а сестра всё ждет. Ох, горе наше бабье горькое!
2
Анри никогда не верил в благородство, мужество и душевную красоту обитателей всевозможных Подземных, Пляшущих и Призрачных Дворов. Но романы о воровском мире читал. И, наверное, они всё же повлияли. Иначе с чего он ждал горбуна, карлика или вообще жуткого урода?
А король Призрачного Двора оказался красавцем. Да еще и явным бывшим патрицием или всадником. Чудеса, да и только. Это что же должен совершить квиринский аристократ, чтобы оказаться вне закона?
Поппей Август одним видом вызывает непреодолимое отвращение — еще прежде, чем представится. И при всём аристократизме Призрачный Король должен показаться гаже всех подданных дикарского Двора.
Не показался. Просто — непонятен.
— Приветствую вас, граф. — Король уселся на специально принесенное роскошное кресло.
Очевидно, это полагается считать троном.
