Черный Василек. Наекаэль (СИ) - Никита Воробьев
— Как ты смеешь даже смотреть в ее сторону? — Резко выкрикнул он. Генрик, прищурившись, замер. — Приходишь сюда, даже не скрываясь, разнюхиваешь тайны для своих хозяев.
— Микула! — Дернулась-было Анка, пытаясь вырвать запястье из стальной хватки, но стремительно бордовеющий парень уже ничего не слышал.
— Хочешь ты или нет, здесь каждый тебя ненавидит. Мы все видим тебя насквозь! — Кажется парень уже вообще не мог сдерживаться. — Ты просто пытаешься втереться в доверие, чтобы потом воткнуть нож в спину, уже решил, кого убьют первым, а? — Микула тяжело выдохнул, взмахнул в воздухе рукой, пытаясь подобрать слова, а в зале повисла тишина. — Скажи, — захрипел он, отдышавшись, — ты один из них?
— О чем ты? — Пробормотала Анка первое что пришло в голову и наконец смогла выдернуть руку. Генрик молчал.
— Видишь! — Указал Микула. — Он даже не скрывается, ничего не отрицает. Не знаю почему тебя еще не выгнали, но за этим столом тебе точно не место.
— Нет, Мик, подожди, он… — Заговорила-было Анка, но Генрик остановил ее, подняв руку.
— Послушай своего друга, Анка. — В повисшей тишине произнес он. — Я все понимаю, уважаемый, и правда, я сбежал из монастыря, когда проявились магические способности. — Он говорил прямо глядя Микуле в глаза. Холодный тон действовал на того отрезвляюще. — Я не спорю с тем, что церковь поступает с вами несправедливо и ты имеешь полное право злиться за это на меня.
— Тогда пойди и сядь на пол в углу, где тебе и следует. — Медленно проговорил Микула, когда Генрик закончил. Анка шокировано закрутила головой, активно хлопая глазами. Зал раздался одобрительными возгласами. Она дернула Вэлдрина за рукав, но тот безучастно смотрел мимо Генрика, и никак не реагировал. Пожав плечами тот развернулся и зашагал прочь от стола.
— Хватит! — Громко раскатился над головами высокий голос. Ученики обернулись: из-за одного из столов встала девушка, и быстрыми шагами подбежала к Генрику. — Доволен? — Продолжила она, обратившись к растерявшемуся Микуле. — Ты омерзителен.
Схватив шагающего Генрика за плечи, она развернула его лицом к столу.
— Ребекка. — Представилась она. Генрик удивленно покачал головой.
— Отойди, — сказал он шепотом, — не делай этого.
— Вот видишь?! — Крикнула она, обращаясь к Микуле. — Видишь, до чего его довел? Монастырь, не монастырь, какая разница? — Она обернулась к сидящим вокруг, обводя толпу широким жестом. Анка тихо охнула от восхищения. — Все мы здесь вместе, а он, возможно — наш единственный шанс наладить отношения с внешним миром, доказать другой стороне что мы не чудовища, поклоняющиеся демонам, и ты встречаешь его так? — Ребекка смерила Микулу уничижительным взглядом. — Ответь мне, будь на его месте ты, что бы сделал? — Не выдержав, парень отвел глаза. — А потом вы удивляетесь тому, что мы изгои. — Припечатала она, и, схватив Генрика за руку, усадила его за стол Анки, сев рядом с ним. Как по команде шум и стук посуды вокруг возобновились с прежней силой. — Ты видел, как он сюда попал? — Зашипела девушка — Тебя тут не было в тот день, так ведь? Патруль нашел его, лишенного сил, под деревом. На нем не было ничего, кроме драной рясы, в которой он сбежал. — Генрик снова попытался что-то сказать, но Ребекка не дала. — Ты не видел, как его, вымазанного грязью, и умирающего от голода и жажды, привели сюда, как отпаивали с ложечки. И знаешь, что он сделал, как только обрел дар речи? — С вызовом спросила она. — Попытался уйти, чтобы не подставлять нас, отказывался взять новые вещи и еду, просил, чтобы ему завязали глаза, чтобы не мог рассказать, как найти это место. — С каждым словом Микула все больше мрачнел. — Знаешь, сколько его уговаривали остаться? — Микула не отвечал. — Вот! — Выдохнула она, схватила из корзины яблоко, и демонстративно развернулась на лавке к соседу.
Подобрав раскрытую от удивления челюсть, Анка обернулась к Вэлдрину. Тот ей улыбнулся, взял с подноса еще что-то съестное, и облокотился на стену. Только одна вещь выбивалась из общего хаоса. Анка видела вдалеке светящийся взгляд смешливых фиолетовых глаз.
— Дзынь-дзынь-дзынь. — Прозвенел бокал, по которому стучали ложечкой. Все разговоры прекратились, и Анка обернулась, рассматривая взявшегося мужчину, вышедшего в центр зала. Присмотревшись, она вспомнила его: именно этот человек помог ей на экзамене, сказав, что теплые мыши тоже считаются решением.
— Господа и дамы, — разнесся над залом громкий приятный голос, — меня зовут Завулон, и сегодня мне выпала честь открывать новый учебный год. В первую очередь хочется выразить благодарность Марне Пламекрылой за то, что у нас есть возможность находиться в этих стенах. — Сказал он, усмехнувшись. Люди вокруг захлопали, и Анка присоединилась к ним. — К сожалению, наш уважаемый директор занята работой, так что не сможет присутствовать на открытии, тем не менее, предлагаю поаплодировать и в ее честь. — Сказал он, и сделал паузу, выжидая, пока хлопки утихнут. — Этот год будет сложным и интересным для всех нас, и не стоит переживать о направлении своей учебы. Многие скажут вам, что иллюзии слабее или хуже любой другой школы, — проговорил он, улыбнувшись, кажется прямо Анке в глаза, — но ответьте мне на один вопрос: сможет ли противник победить вас, если не будет понимать даже того, с кем сражается? Будет ли он продолжать сражение, если вы сможете убедить его в том, что он уже победил? Лично я считаю, что только недалекий будет недооценивать иллюзии и их потенциал. Учитесь хорошо, ребята, и пусть в ваших глазах всегда горит огонь! — Зал взорвался новой волной хлопков, а Завулон, сжав правую руку в кулак, легонько стукнул по бокалу, который сжимал в левой, массивным перстнем, ознаменовав тем самым начало учебы.
«Тук-тук-тук». Робкий стук в дверь перебил скрежет пера, которым Марна сосредоточенно выписывала на бумаге символы. Сжав зубы и тряхнув головой, она продолжила, решив не откликаться на назойливый шум. Мысли в последнее время так и норовили перепутаться в голове, так что она решила не рисковать. Замок недавно, кажется, стал подчиняться хуже, будто почувствовав рядом с собой силу нового лидера… либо слабость старого. Все чаще коридоры, которые она приказывала проложить, вели не туда, а двери открывались не охотно. Что уж говорить о башне, в которой даже пришлось делать ремонт после частичного обвала одной из стен. «Тук-тук-тук», — раздалось вновь. Марна сделала глубокий вдох, несколько раз сжала и разжала кулак левой руки, и продолжила работать. Хвала богам, кабинет, созданный ею во время ожесточенной схватки с сознанием замка, не подчинялся никому кроме нее самой, без ее помощи никто не мог даже
