Генри Олди - Шмагия

— Это был черный год. Я не люблю о нем вспоминать. И мало чем могу удовлетворить ваше любопытство. Я — слабая ясновидица, но у меня бывают предчувствия. Вы понимаете?

— Да, разумеется.

«Для бедной простушки из провинции она слишком гладко говорит. Правильная речь, изящные обороты. Лоск, замечу, наносной, тонкий, из-под золота местами выглядывает телячья кожа, но все равно…»

— До сих пор казнюсь, что дала Ядвиге себя уговорить. В лесу, будто нарыв зрел. Приспичило двум дурам за ягодками! Я, сорока глупая, оберегами увешалась, наговорами язык до корня стерла… Не помогло. Едва к Ежовой Варежке добрались — нас и накрыло.

— Обеих?

— Интересуетесь, почему я с вами чаи гоняю, а Ядвига, подружка милая, колодой лежит?

— Интересуюсь.

— А ведь вы не сыскарь, мастер Андреа. Сыскарей я за двадцать тысяч лье, под водой учую. И не профос Надзора Семерых. И клейма Тихого Трибунала на вас нет. Пустой интерес мучит? От скуки?

— Я не сыскарь, душенька, и не профос надзора. Все гораздо хуже.

Мускулюс подумал, что вскоре пожалеет о своей откровенности. Но другого ответа не складывалось.

— Я тот самый малефик, который глазил вашу треклятую Ежовую Варежку «на семь покрывал». Вы хоть понимаете, что такое «семь покрывал» навскидку?! Я — ученик Просперо Кольрауна, скромного боевого мага трона, который драл эту Варежку, словно Вольд Эсхатолог — Темного Козла Сиддхов! Я был в свите короля Эдварда, когда Филькин Бор едва не стал августейшей могилой! И что в итоге? Намюр находит в эпицентре какого-то урода-выворотня, капрал блюет, жена кожевника лежит с контузией судьбы, а приветливая ведьма даже насморк не подхватила! Все! Тишь-гладь, Ползучая Благодать… Вот такой у меня к вам, голубушка, пустой интерес. Извините, если отвлек от научных изысканий.

В ответ на эту вспышку Мэлис неожиданно засмеялась. Обычно женщины, смеясь, молодеют. Здесь же вышло наоборот.

— Ах, вот оно что! «Он почуял! Кто? Маг трона…» А я, дура, ломаю голову!

— Ну-ка, ну-ка, милочка! С этого места, если можно! И поподробнее…

Мускулюс невольно подался вперед, через стол. Возбуждение едва не приподняло его с лавки, став частью заклятья-левитанта.

— А если нельзя? Ладно, шучу, — сейчас Мэлис меньше всего выглядела веселой шутницей. — Там рассказывать нечего. Видели мы двоих кудесников, на поляне. При исполнении, значит. Факелов в землю натыкали, пламя еще помню с прозеленью… В курсе, небось?

Андреа кивнул. Нимбус-факелы. Некроты этой «прозеленью» мертвяков-прозелитов поднимают. Еще охотники на демонов иногда пользуются. В каких именно случаях, малефик не знал. Не его профиль. Все это замечательно, но при чем тут Ежовая Варежка?

— … один другому: «Сорвалось, мол!» И про мага трона упреждает. А тот набычился, уперся и по новой кудесит. Я Ядвиге знаки делаю: «Пошли скорее, пока не заметили!» А у ней ноги отнялись. С перепугу, видно. Нас и шваркнуло от души! Черным-черно стало, ветер воет, факелы щеглами кричат… Что делала, как закрывалась — не помню. В себя пришла, гляжу: Ядвига без чувств лежит. Куда денешься? впряглась, тащу…

Рассказ ведьмы очень походил на правду. Лоск от волнения слетел, речь женщины сделалась сбивчивой, нервной.

Оставалась одна неясность; вернее, не одна, но остальные Мэлис вряд ли могла прояснить.

— Спасибо за искренний рассказ, голубушка. Я понимаю, это тяжелые воспоминания. И все-таки недоумеваю: почему, в отличие от Ядвиги Швеллер, вы остались невредимы?

Ведьма обеими руками отбросила рыжие кудри за спину. Сверкнула легкая седина.

— Не знаю. Думайте что хотите, а я не знаю. Вам бы мое неврежденье, мастер колдун! До лета хворала… По ночам свиные рыла снились, целоваться лезли. Почему? — могу лишь догадки строить. Но вряд ли вас заинтересуют догадки провинциальной ведьмы.

— Отчего же? Я весь внимание!

— Только обещайте, сударь, не смеяться надо мной. Если скажу какую-нибудь глупость. Хорошо?

— Хорошо, — честно пообещал малефик.

— Не вашей это порчей Ядвигу сделало. Я позже, когда силы вернулись, — сразу к Швеллерам. Была на Ясе порча, да сплыла. Выветрилась к тому времени. Уже и встала бы, и в разум бы пришла. Ан не встала и не пришла. Значит, от сладкой парочки ей досталось, от кудесников-факельщиков…

Запах трав под стрехой кружил голову. Снова раскашлялся мальчишка в соседней комнате: басом, с надрывом.

— Полно скромничать, голубушка! — слегка приподнял брови Мускулюс. — Какие ж это глупости? Столь здравые рассуждения делают вам честь!

Ведьма изо всех сил пыталась скрыть, что польщена.

— И, тем не менее, замечу: лично вы отделались легким испугом. Свиные хари с поцелуями…

— Вы лучше меня знаете, сударь: на баб и на мужиков… На мужчин, то есть, заклятья по-разному ложатся. Со мной ведь обереги были, наговоры…

Легкий щелчок по носу отрезвил Андреа. Уела гостя зеленоглазая! Скорее всего, так и случилось: сглаз, обрушась в полную силу на несчастную Ядвигу, открыл дорогу той дряни, что контузила судьбу бабы. А прикрытую амулетами Мэлис зацепило рикошетом, и темная пакость ее миновала. За неимением лучшего, не зная, как закончить разговор, колдун осведомился с бдительностью идиота-служаки:

— А что ж вы, милочка, не сообщили властям о важном инциденте?

И сам устыдился мелкой мести за свой еще более мелкий конфуз.

— Да что вы, сударь! — коварно захлопала ресницами Мэлис. — Ланд-майор Намюр на следующий же день ко мне наведались! Я ихней милости честь по чести, как родному отцу! Вот они с капралом в лес и отправились…

Извольте второй щелчок по носу, господин консультант лейб-малефициума! Урок на будущее: честные дамы вне подозрений. Не успеешь оглянуться, донесут и доложат. Ладно, гость из дому, счастье в дом…

— Благодарю за доверие. Не смею более обременять вас своим присутствием.

Мускулюс встал из-за стола. Взгляд опять остановился на полке с книгами.

— Вы позволите?

— Ваша воля. Смотрите.

Ответила ведьма не сразу, с явной неохотой. Ну конечно! Для нее это — целое сокровище. Кожа переплета мягко ласкала пальцы. Нежный шорох страниц. Ого! Эйзельберт Шеффен, «Конвергентный динамикум чудес». Первые главы рекомендованы для факультативов по курсу теормага. В дальнейших пассажах Шеффена, более известного в среде коллег как Брат Заноза, мог разобраться разве что профильный магистр со стажем. В манускрипте обнаружилась закладка; напротив одного из выделенных абзацев на полях имелись рукописные пометки.

Шалея от изумления, Мускулюс зачитал вслух:

— Всплесковые параметры чар: мануал-ритм н, мощь всплеска л= c/н и всплесковый дротик k, дающий цель приложения, чья абсолютная величина равна |k|= 2р/ л = 2рн/c. Обозначив ману и динамику заклятья через Q и Р, получим связь между этими величинами и условиями всплеска: Q=hv; Р = (h/2р)k, где h — константа Табеллы Божегнева, равная 6,66x10-27 манэрг/сек. Если ввести угловой мануал-ритм щ, константа Табеллы приобретет…