Марк Энтони - За гранью

А так ли уж ты в этом уверен, Бельтан? Быть может, тебя просто устраивает быть разящим мечом в чужих руках? В конце концов, меч и сам по себе грозное оружие, хотя лишен способности рассуждать.

Подобного рода вопросы возникали у него периодически — как правило, в минуты безделья. Бельтан относился к таким моментам философски и старался побыстрее избавиться от сомнений. Сделанного не воротишь: меч для рыцаря — это больше, чем жизнь; дав клятву на мече, он не мог взять ее обратно, не потеряв чести.

Нет, все-таки он должен был остаться там, рядом с ней! 

И рядом с Трэвисом тоже. Раз Мелия взяла парня под свою опеку, это, безусловно, означало, что Бельтан должен теперь охранять и его. Кроме того, в Белой башне рыцарь пообещал Трэвису, что никогда больше не позволит тому противостоять врагам в одиночку. И если уж быть до конца откровенным перед собой, не приходится сомневаться, что сегодня ночью Трэвису угрожает куда более серьезная опасность, чем леди Мелии, которой в случае чего может прийти на подмогу тот же Фолкен.

Вспомнив о Трэвисе, Бельтан задумчиво покачал головой. В известной степени тот представлял для него ничуть не меньшую загадку, чем Мелия или Фолкен. Причем не столько потому, что он появился здесь из другого мира, сколько из-за других его странностей, в которых рыцарь никак не мог разобраться. Красивый малый, высокий, стройный, да и силенкой. Ватрис не обидел — а ходит вечно ссутулившись, опустив глаза, все время к стенке жмется и норовит проскользнуть незамеченным. И характер у него добрый, а смотрит на всех угрюмо, исподлобья, как будто боится, что его обидят. Соображает Трэвис тоже отменно, но почему-то всегда позволяет другим все решать за себя. И еще очень многое в поведении друга беспокоило Бельтана. Что-то вызывало жалость, что-то недоумение, что-то — восхищение, но взятое вместе лишь укрепляло уверенность рыцаря в том, что из всех его друзей именно Трэвис больше всех нуждается в присмотре и защите.

Противный холодок в спине предупредил Бельтана об опасности. Он был закаленным воином, ветераном множества сражений и давно научился распознавать подкрадывающуюся сзади угрозу.

Ты допустил ошибку, Бельтан Кейлаванский, позволив себе отвлечься от задания. Сосредоточься, да побыстрее, иначе все пойдет прахом!

Нащупав на всякий случай рукоять столового ножа на поясе и усилием воли заставив себя не делать резких движений, рыцарь неторопливо обернулся. Сомнений не было: перед ним стоял враг, хотя лицо его не пряталось под капюшоном черного балахона, а тело не покрывала серая свалявшаяся шерсть. На ней было кроваво-красное платье с глухим кружевным воротником; глаза дразняще светились зеленоватым огнем, как два огромных изумруда чистейшей воды. Чувственные губы, накрашенные помадой того же оттенка, что и материал платья, раздвинулись в обольстительной улыбке.

— Позвольте поздравить вас с праздником, милорд Бельтан, — проворковала она, присев в кокетливом реверансе.

— Что вам от меня нужно, леди Кайрен? — сухо спросил рыцарь, делая вид, что не замечает ее ухищрений.

— Того же, что нужно от симпатичного мужчины любой девушке в этот дивный вечер, — ответила графиня, демонстрируя венок из плотных темно-зеленых листьев с вкраплениями мелких, как бусинки, красных ягод.

— Сильно сомневаюсь, миледи, что вам известны девичьи помыслы, — хмыкнул Бельтан. — На мой взгляд, вы слишком давно вышли из невинного возраста.

Кайрен весело рассмеялась. Смех ее звучал мелодично и заразительно, но чуткий слух воина без труда уловил в нем фальшь и наигрыш, делавшие его столь же неприятным, как начавшее прокисать вино.

— Известны, милорд, уверяю вас, — возразила графиня. — И гораздо лучше, нежели им самим. Хотите убедиться?

Не дожидаясь ответа, она провела рукой по его груди, животу, опустилась ниже… Пальцы ее вдруг цепко сжались у гульфика. Бельтан вскрикнул от неожиданности и отпрянул назад. Зеленые глаза графини насмешливо сверкнули.

— Что, напугала? — прищурилась она. — Выходит, не зря меня уверяли, будто ни одной женщине еще не удалось заставить могучего лорда Бельтана поднять свое копье! Наверное, вы собираетесь принять сан и стать посвященным внутреннего круга мистерий Ватриса? Или просто предпочитаете делить ложе с такими же бычками, как вы сами, только помоложе?

— С кем я предпочитаю делить ложе, вас не касается, леди Кайрен!

— Неужели? А по-моему, очень даже касается, поскольку я как раз хотела предложить вам, милорд, разделить его со мной.

Высказав столь недвусмысленно образом свои желания, графиня шагнула к Бельтану. Тот попятился.

— Возьми меня! — в экзальтации воскликнула Кайрен, протягивая к нему руки. — Когда мы будем вместе, нас не остановят никакие преграды. Вдвоем мы легко избавимся от Бореаса и станем править Кейлаваном. Ты обладаешь силой и мужеством, а я — красотой. Подумай, какие прекрасные дети родятся от нашего союза! — Она снова рассмеялась. — Не бойся, я не такая дурочка, чтобы требовать от тебя любви и верности. Если вдруг приспичит, никто тебе не помешает удалиться в лабиринт Ватриса, нацепить бычью маску и покрыть столько молоденьких послушников, сколько пожелаешь. Я не ревнива. Напротив, с удовольствием понаблюдаю за твоими подвигами из укромного уголка — если пригласишь.

Она все приближалась, а Бельтан отступал, пока не оказался стоящим спиной к тускло освещенному арочному проему.

— Оставьте меня в покое, миледи! — прохрипел он, скрипя зубами от ярости и с трудом удерживаясь от того, чтобы впервые в жизни не ударить женщину.

Кайрен театрально вздохнула:

— Очень жаль, красавчик. Зря ты отказываешься, но я не буду больше настаивать. — Она повернулась, сделав вид, что уходит, но вдруг остановилась и снова обратилась к Бельтану. — Позвольте хотя бы надеть вам мой венок, милорд, — смиренно потупившись, попросила она и добавила: — Уж не откажите в любезности за все мои старания!

Рыцарь заколебался. Инстинкт подсказывал, что эта женщина смертоносней ядовитой гадюки, что даже находиться с ней рядом опасно. Что-то с ней было не так — что-то неуловимое, подобно скрытой до поры язве, незаметно, изнутри разъедающей тело. И все-таки он решил выполнить ее просьбу, видя в этом кратчайший путь к тому, чтобы наконец от нее избавиться. Тяжело вздохнув, он наклонил голову, и Кайрен, пряча торжествующую усмешку, вытянула руки, чтобы водрузить свой венок поверх остальных.

Слишком поздно заметил Бельтан предательские шипы, искусно вплетенные и замаскированные среди листьев и ягод.

В последний миг он попытался отпрянуть, но его резкое движение только усугубило ситуацию: венок уже лег ему на шею, и когда рыцарь дернулся назад, сразу полдюжины иголок больно впились в кожу. Мозг заволокло пеленой, шея онемела, и это онемение в считанные мгновения распространилось по всему телу. Он пошатнулся, открыл рот, чтобы позвать на помощь, но паралич окончательно сковал его и лишил дара речи.