Светлана Середа - Эртан (дилогия)

Годы одиночества научили его терпению – он был готов ждать еще долго. Но случайность снова вмешалась в планы: Юлия собралась замуж за наследного принца. Испугавшись, что выкрасть супругу наследника престола будет гораздо сложнее, чем простую девчонку, Эль-Стаури, приняв облик одного из дворцовых стражей, проник на церемонию бракосочетания.

– Неужели во дворце не нашлось достаточно сильных магов, чтобы почуять «маску»? – чуть удивившись, уточнил Верховный Хранитель.

– Это была не «маска», Хранитель. Перевоплощение. Кэрнахэль Эль-Стаури обладал незаурядным магическим Даром, а условия, в которых он оказался, заставили его выйти за рамки привычного, действовать на пределе способностей. Для выживания ему было мало обычной «маски», требовалось что-то большее, и он освоил обряд перемены облика. Разумеется, он менял облик не так, как это делаем мы, на чистой Силе. Разработанный Советником обряд был сложным, энергоемким и требовал умервщления «модели», поэтому он не торопился использовать его на ключевых фигурах.

Тем временем Милославский, разочарованный предательством Советника, решил избавиться от кристалла. Уничтожить камень не удалось, и тогда он придумал, как спрятать камень в место, недоступное даже для себя. Подготовку к операции он хранил в тайне от всех, включая ближайших соратников. После того, как обман Советника вскрылся, Милославский доверял только себе, но и это оказалось слишком много: Эль-Стаури был уже не способен влиять на его поступки, но возможность «подселяться» в тело Президента у эльфа сохранилась – пусть ненадолго и только в качестве наблюдателя, но этого хватило, чтобы выведать детали плана и затем руками Гречихина внести небольшие изменения в его реализацию. Милославский взял кристалл, сел в свой личный самолет, предполагая выбросить камень над океаном – место он тщательно выверял с учетом подводных течений и удаленности от населенных берегов. Однако до пункта назначения так и не долетел – самолет взорвался раньше. И кристалл-посредник вместо океанских глубин попал в Эртан. С кристаллом переместился и сам Милославский – эльфы, штурмовавшие Ледяной Замок, нашли его связанным в одной из камер.

– Он жив? – не удержался Лэйо.

– Не только жив, – кивнул эмиссар, – но и достиг наконец-то своей цели: встретился с братом. Кэрнахэль Эль-Стаури, как мы уже знаем со слов ЭртАлэйо, погиб. Что произошло с кристаллом-посредником достоверно неизвестно, но остаточные следы на полу зала позволяют предположить, что он не выдержал воздействия Изначальным Пламенем и расплавился. Остальные части артефакта не пострадали. В данный момент они распределены между членами Совета Архмагистров Эртана.

– Так просто?! – фыркнули в зале. – Какая-то смертная походя решила задачу, с которой не справились Великие Князья?

Глава Дома Эрра по своему обыкновению недовольно поджал губы. Великий Князь Га'Эрта остался невозмутим.

– Насколько мне известно, Дом Эрра уже пробовал этот способ, – спокойно заметил эмиссар. – Почему он не сработал тогда и сработал сейчас – этот вопрос требует отдельного исследования. По моей гипотезе, главную роль в уничтожении кристалла сыграл тот факт, что источником Пламени являлся носитель именно той Силы, при помощи которой артефакт был создан. Помыслы девушки мне неведомы, но вряд ли она рассчитывала расплавить кристалл, ей просто повезло.

– «Повезло»! – с горечью передразнил Лэйо. – Она за это везение расплатилась жизнью!

– Не принимай ее смерть так близко к сердцу, Эрт'Алэйо, – мягко произнес Хранитель. – У Юли будет новая жизнь и новый мир. Дорога бесконечна.

Склонившееся надо мной лицо казалось смутно знакомым. Понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить: этот парень как-то раз заходил к папе по делу. Как же его зовут? Данил, точно.

– Здравствуйте, Данил, – пробормотала я, удивляясь тому, как слабо звучит мой голос. – А что, папы нет дома?

Лицо парня недоуменно вытянулось.

– Юля?

Произнесенное имя потянуло за собой вереницу ассоциаций. Юля – это я. Дубровская Юлия Эдуардовна. Мой отец – Эдуард Гордиенко, широко известный в узких кругах нейрофизиолог. Он взял себе мамину фамилию. Мама… в памяти вспыхнула картинка: мама – такая красивая, такая яркая, такая родная. Я бегу к ней, она подхватывает меня на руки, и мы кружимся, кружимся – взлетает ослепительный вихрь ее волос – и хохочем, как сумасшедшие.

«El'thanika», – говорит мама, прижимая меня к себе. «Моя снежинка.»

Она всегда говорит со мной на этом странном языке, но я ее понимаю.

– Юля? – мужчина склонился еще ниже, с беспокойством вглядываясь в мое лицо. – Что ты помнишь?

– Я помню маму, – сказала я. – Она умерла, когда я была маленькой.

– Ты говорила, что мать умерла во время родов. Ты не можешь ее помнить, – Данил выпрямился, бросил тревожный взгляд куда-то в сторону.

Он прав, с болью осознала я. Эти яркие, полные жизни картинки – всего лишь детские сны… или – больше, чем сны?

К Данилу подошел мужчина. Его лицо показалось мне странно чуждым и знакомым одновременно.

– Юлия, как вы себя чувствуете?

– Нормально. Только слабость.

– Голова болит?

– Нет.

– Вы меня помните?

Я медленно покачала головой.

– Архимагистр, вы уверены, что она в порядке? – в голосе парня послышались панические нотки. – Можете посмотреть еще раз?

– Это просто психологический шок. Пройдет. Не волнуйтесь, Дан, она придет в себя, нужно только время.

И снова имя запустило волну ассоциаций.

Вспомнилось, как я позорно рыдала у Дана на плече, рассказывая о смерти Вереска.

Как я в запале сказала, что он из кожи вон лезет, пытаясь быть похожим на Кристофа.

Как мне казалось, что я схожу с ума, пытаясь в первом встречном мужчине разглядеть черты убитого мной полуэльфа.

И все это время Дан не сделал даже попытки признаться.

Ррррр.

А еще почему-то вспомнила, как я, сгорая от стыда, летела из палаты, в которой только что очнувшийся Дан застал малоприятную сцену в моем исполнении, и бормотала: «Гад. Сволочь. Сукин сын.» Разве я была не права?

Я села. Вернее попыталась сесть. В пылу эмоций это даже удалось, но меня тут же повело в сторону. Дан стиснул мои плечи и вернул на подушку, не обращая внимания на слабое сопротивление.

– Юлька… Ты чего? – беспокойство в его голосе сменилось осторожной радостью: по моему изменившемуся лицу он понял, что я его окончательно вспомнила, но не знал, чего от меня можно ожидать.

Предусмотрительно с его стороны. Я и сама не знала, чего от себя ожидать.