Стивен Эриксон - Память льда

— Не знаю, и не хочу знать. Возможно, у нее тоже было видение нашего славного триумфа, а возможно, она просто ищет нашего расположения. Солдаты останутся здоровыми. А уничтожив захватчиков, мы снова начнем поход — к новым городам, к новым землям, и отъедимся на великой добыче.

Захватчики… среди них мои родичи. Я был Туком Младшим, малазанином. И малазане идут.

Родившийся в его горле звук вначале был тихим бульканьем, но вскоре перерос в смех.

Беседа оборвалась. Издаваемый им звук был единственным в комнате.

Прямо над ним раздался голос Провидца: — Что тебя забавляет, Тук Младший? Ты можешь говорить? А, разве я уже не спрашивал?..

Хрипло дыша, Тук ответил: — Могу. Но ты не слушаешь меня. Никогда не слушаешь.

— Неужели?

— Войско Однорукого. Самая смертоносная из армий, когда-либо рожденных Малазанской Империей. Она пришла за тобой.

— Я должен трепетать?

Тук снова засмеялся. — Как хочешь. Но твоя мать знает.

— Думаешь, она боится этих дурацких солдат? Я прощу тебе невежество, Тук Младший. Следует объяснить. У Матери древние… ужасы. Отродье Луны. Но буду более точен, чтобы избежать дальнейшего недопонимания. Сейчас Отродье Луны — дом Тисте Анди и их жуткого Лорда, но они не более чем ящерицы в заброшенном храме. Они живут, не ведая об окружающем их великолепии. Увы, дорогая Мать не понимает таких деталей. Сегодня она — лишь инстинкты, несчастная, безмозглая тварь.

Джагуты помнят Отродье Луны. Я — единственный владелец важнейших свитков из 'Глупости Готоса', и они шепчут о К'чайн На'рхук, Короткохвостых, неблагодарных детях Матрон. Они создавали механизмы, несущие неведомое колдовство, они строили большие летающие крепости, с которых начинали опустошительные атаки на своих длиннохвостых родичей.

О, в конце концов они погибли. Были уничтожены. Осталась лишь одна летающая крепость, поврежденная, брошенная на милость ветров. Готос считал, что ее снесло на север, там она столкнулась со льдами джагутской зимы и вмерзла в них, плененная на тысячи лет. Пока не была найдена Тисте Анди.

Ты понял, Тук Младший? Аномандер Рейк ничего не знает о главнейших силах Отродья Луны — силах, которые не смог бы получить, даже если бы узнал об них. Дорогая мать помнит, по крайней мере какая-то ее часть. Конечно же, ей нечего страшиться. Отродья Луны нет за дести лиг отсюда — мои Крылатые искали ее в небе и в садках, везде. Единственный вывод: крепость бежала или пала — ведь ее почти сбили над Крепью. Ты сам мне об этом рассказывал.

Так что видишь, Тук Младший, твоя малазанская армия не пугает никого из нас, даже Мать. Войско Однорукого будет сокрушено при атаке на Коралл. Как и Бруд и его ривийцы. Также мы разобьем и Белолицых — они не умеют вести такого рода войны. Я накормлю тебя кусками плоти Однорукого — ты ведь хочешь еще мяса, а? Чего — то такого, что не… отрыгивали. Да?

Он промолчал, хотя желудок свело нутряной алчностью.

Провидец склонился и ткнул пальцем в макушку Тука. — Как легко тебя сломать. Все твои убеждения. Одно за другим. Слишком легко. Тебе можно уповать лишь на меня, Тук Младший. Теперь ты это понял?

— Да, — отвечал он.

— Очень хорошо. Тогда молись, чтобы в моей душе отыскалось милосердие. Признаю, я его еще не обнаружил, но ведь я не особенно старался. Может, оно и существует. Верь в это, мой друг.

— Да.

Провидец выпрямился. — Я слышу крики моей матери. Веди его обратно, сирдомин.

— Как прикажет Святой.

Сильные руки схватили Тука Младшего, без труда подняли с холодного пола.

Он был вытащен из комнаты. На полпути сирдомин остановился.

— Тук, послушай меня, пожалуйста. Она прикована, и цепи не позволяют ей доставать до стен. Слушай. Я помещу тебя вне ее досягаемости. Принесу воду, еду, одеяло — Провидец мало обращает внимания на ее крики, потому что последние дни она кричит непрерывно. Не будет он и читать ее разум — у него много более важных забот.

— Он сожрет тебя, сирдомин.

— Я уже давно сожран, малазанин.

— Я… мне жаль.

Держащий его человек молчал. Когда он заговорил, голос ломался: — Ты… ты предлагаешь мне сочувствие. Возьми меня Бездна, Тук, я превзойден. Разреши мне мои малые усилия, прошу…

— С благодарностью, сирдомин.

— Спасибо.

Сирдомин двинулся дальше.

Тук заговорил: — Скажи, сирдомин, лед все еще сковывает море?

— Не более чем на лигу, Тук. Какое-то неожиданное изменение течений очистило гавань. Но бури все еще сильны, и лед в гавани трещит и гремит, словно десять тысяч сражающихся чертей. Ты не слышишь?

— Нет.

— Да, я понимаю, здесь звук слаб. Но у подножия крепости он силен, словно началась осада.

— Я… я помню ветер…

— Он больше не достигает нас. Еще один каприз погоды, и я ему благодарен.

— В пещере Матроны, — сказал Тук, — нет ветра.

Затрещало дерево — устрашающий звук разнесся по всему обломку Мекроса. Леди Зависть прекратила взбираться к разрушенному фрагменту улицы. Подъем внезапно стал более крутым, камни под ногами обдало морозом. Разочарованно зашипев, она открыла садок и проплыла по воздуху туда, где ожидала ее Ланас Тог.

Т'лан Имасса даже не покачнулась на ненадежном насесте. Ветер трепал рваную кожу и куски одежды. Торчащие в теле мечи покрылись инеем.

Перепорхнув на ее сторону, Леди Зависть яснее различила источник устрашающе громких звуков. С их плотом столкнулась большая льдина, и сейчас она рвала его бок, смешивая обломки с бурлящей водой и ледяной крошкой.

— О ужас, — вздохнула Зависть. — Кажется, нас толкает на запад.

— Все же мы плывем к земле, — ответила Ланас Тог. — И этого достаточно.

— Этим курсом нас занесет на двадцать лиг от Коралла, и все по бездорожью, если я правильно помню карту. Ах, как я устала от блужданий. Ты уже изучила наш дом? Если не считать перекошенного пола и тревожных видов из окна, он роскошен. Знаешь ли, не выношу дискомфорта.

Т'лан Имасса не ответила, продолжая всматриваться в сторону севера.

— Вы все похожи, — фыркнула Леди Завист. — Нужны были недели, чтобы вызвать у Тоола желание поговорить.

— Ты уже упоминала это имя. Кто Тоол?

— Онос Т'оолан, Первый Меч. Уже в нашу первую встречу он был изодран сильнее тебя, так что у тебя еще есть надежда.

— Онос Т'оолан. Я однажды видела его.

— Конечно, на Первом Собрании.

— Да. Он говорил против Ритуала.

— Значит, ты его ненавидишь.

Т'лан Имасса ответила не сразу. Плот под ними бешено дернулся, один конец поднялся и опустился, когда переменившееся течение набрало силу, и снова поднялся. Однако Ланас Тог даже не шевельнулась. — Ненавижу? Нет. Я, конечно, была не согласна. Все мы были против него, и он уступил. Так все думали.