Ангел-стажёр (СИ) - Ирина Буря
Только надо самому сначала на оперативный простор выбраться.
Я решительно направился к двери своей камеры и распахнул ее. Все та же троица внештатников немедленно шагнула мне навстречу.
— Я категорически требую, — остановил я их безапелляционным тоном, — возможности поддержания достойной физической формы.
Они чуть расступились, освободив мне узкий проход налево по коридору.
— Я сказал — достойной, — повторил я с нажимом. — Вам, возможно, такого променада и достаточно, а мне нужна нагрузка. Такая, как сегодня. Или, на крайний случай, на лестнице, — добавил я с презрительной гримасой.
— Все? — коротко поинтересовался мой неизменно единственный собеседник среди них.
— Нет, — ответил я ему тем же. — Я отказываюсь отвечать на любые дальнейшие вопросы, пока не будет удовлетворена моя жизненная потребность.
Не издав больше ни звука, он коротким тычком втолкнул меня назад вглубь моей камеры и рывком закрыл дверь.
Мне очень хотелось думать, что он онемел, наконец, просто не найдя, что возразить в ответ на мое совершенно законное требование. Но, скорее всего, ему всего лишь потребовались инструкции.
Не ожидая их ранее завтрашнего дня, я отправился спать. Забыл, что понятие дня и ночи в родных пенатах не существует.
На сей раз кошмар сопровождался не только неразборчивым, но явно неприязненным бормотанием, но и легкой встряской. Я отмахнулся было от нее, переворачиваясь на другой бок — сила и размах сейсмических толчков резко возросли. Запаниковав, я ухватился за диван — тот сбросил меня, как норовистый мустанг.
Неботрясений не бывает, пришел я в себя от соприкосновения с жесткой, но благословенно неподвижной поверхностью. И, открыв глаза, обнаружил себя павшим ниц к ногам своих охранников. Это видение подбросило меня лучше любой пружины.
— Ну что, пойдем разомнемся? — плотоядно оскалился вновь обретший голос внештатник. — Ваше прошение удовлетворено.
— То-то же, — проворчал я, решив пропустить слово «прошение» мимо ушей.
Тыкать меня в спину они начали еще на этаже. Возле выхода с него тычки сделались довольно ощутимыми. Поэтому, как только открылась дверь на лестницу, я выскочил и полетел по ней наверх через две ступеньки.
Мой полет был грубо прерван, едва я в устойчивый ритм вошел.
В начале одного из пролетов невидимая рука схватила меня сзади за шиворот и бесцеремонно дернула назад. Извиваясь, как уж в рогатке, я чуть не ткнулся лицом в дверь. Расположенную напротив двери на этаж. Такую же, как на этаже администраторов. Открывающую выход в лес, к Татьяне.
Дверь открылась, и все та же невидимая рука толкнула меня вперед.
Скрывать не стану — пролетев по инерции пару шагов, я первым делом круто обернулся, чтобы воздать должное той невидимой руке. Хватит, науклонялся уже — и умственно, и физически — от прямого конфликта. Даже у ангельского терпения есть предел.
Руки позади меня не оказалось. Как и ее владельца. Взгляд беспрепятственно уперся в дверь. Закрытую. Для верности я подошел и подергал ее. Не просто закрыта — заперта.
Что-то меня эти запертые двери преследуют. Ничего себе — родные пенаты! На земле даже Марина не позволяла себе мне в физиономию дверь захлопывать. И что самое интересное — рано или поздно все эти двери распахиваются. Без какого-либо моего участия. Словно марионетку из шкафа вытаскивают, чтобы поиграть с ней, а как надоест — назад, на темную пыльную полку.
Нет, отцы-архангелы, простите, но эта марионетка … нет, действующее лицо отказывается покорно ждать, пока ему новую пьесу придумают. Вы сами его в свое время твердо убедили в святости и неприкосновенности нашей свободы выбора. Вы сами столько раз ему в заслугу ставили энтузиазм и инициативу. Вы сами — своими постоянными препятствиями — способствовали бурному росту его находчивости и изобретательности.
Я внимательно осмотрел дверной проем в стене — на предмет несовершенств, которые можно будет углубить и расширить. Чем, потом подумаю. Когда соображу, как вся стена вокруг этой двери вдруг оказалась одним сплошным несовершенством.
Эта стена настолько не соответствовала моим ожиданиям, что я не сразу понял, что она выглядит знакомой. Отступив на пару шагов, чтобы увеличить угол обзора, я увидел поверхность, покрытую не обоями или слоем краски, а крупными, шершавыми на вид плитками песочного цвета для внешней отделки.
Отступив еще немного, я заметил, что сплошность этой поверхности нарушена не только дверью, но и несколькими окнами над ней. Мозг почти загудел, как Тошин компьютер, когда тот его на пределе мощности трудиться заставлял, и через пару мгновений выдал из недр памяти стопроцентный аналог увиденного.
Передо мной находился вход в административное здание. Вид снаружи. Но без блокпоста и внештатников.
Их, что, там раньше из-за меня поставили? А теперь меня, что, полностью оправдали и отпустили? А извинения где? Ладно, к этому моменту потом вернемся — сейчас нужно Татьяну перехватить, пока она в эту западню с непредсказуемо захлопывающимися дверцами не попала. Подняли меня рано — есть надежда, что она еще спит. Тогда наше свидание произойдет в знакомой обстановке. К которой мы оба уже, как к дому, привыкли. В которой мы оба уже и ругаться, и мириться научились.
Я оглянулся по сторонам. Странно, вместе с блокпостом исчезли все другие ориентиры. Взгляд скользил по окрестностям, не встречая никаких зданий, деревьев, даже чахлых кустиков. Даже вдалеке, где раньше располагался лес. Теперь это вдалеке терялось в легкой дымке, танцующей, словно мириады белесых пылинок. И вся пустынная равнина словно такой же пылью была прибита, оставляя впечатление неухоженности и даже заброшенности.
Это определенно был другой выход из административного здания. Я бы даже сказал, задний — причем такой, до которого у хозяев вечно руки не доходят. Гостей они у парадного входа встречают, а этот используют, чтобы мусор выносить.
Меня, что, выгнали? Не оправдали и отпустили, а осудили и вышвырнули вон? Не дав мне и слова сказать — пусть даже последнего? Ну, и темные с ними! Я и раньше-то в родных пенатах никогда не задерживался, а сейчас и подавно — нас с Татьяной уже давно на земле заждались.
И если они предполагают, что я сейчас начну назад ломиться, стуча себя кулаками в грудь и взывая к справедливости, пусть предполагают дальше. А я пока в обход пойду. Здание это не бесконечно — мне его только обогнуть, чтобы знакомый пейзаж показался. Только быстро, чтобы отцы-архангелы не успели мне поисковую партию внештатников организовать.
Пригнувшись для скрытности, я ринулся налево, вдоль стены здания.
На этот раз невидимая рука не стала трусливо прятаться у меня за спиной, а встретила меня в лоб. В прямом смысле. Причем, судя
