Василий Сахаров - Империя Оствер. Трилогия

В общем, суета и ни минуты покоя. И так, совершенно незаметно, я дотянул до вечера, на который имел некоторые планы романтического толка. И хотя я не считаю себя большим романтиком, а когда‑то этого даже немного стыдился и стеснялся, время меняет людей. Раньше моё отношение к свиданиям, луне, цветочкам‑лютикам и красивым словам было несколько пренебрежительным. Я — граф Ройхо, наследник магов‑воителей из Чёрной Свиты, крутой боец и по жизни продуманный тип, который старается не делать никаких лишних телодвижений. А значит, ни к чему мне все эти лирические отступления от выбранной мной жизненной позиции.

Однако благодаря Каисс, моей жизни в столице и тому, что я повзрослел и несколько иначе стал воспринимать многое из того, что вокруг меня происходит, пришло понимание, что не стоит стыдиться своих чувств, а, наоборот, надо идти навстречу подспудным желаниям делать приятное дорогому тебе человеку. Ведь крутость не в том, что ты ведёшь себя как робот, без эмоций (если так рассуждать, то и секс не нужен, ибо это растрата сил и времени), а в том, чтобы жить по чести и совести, никого не бояться и любить своих близких. И мне нравилось дарить любимой женщине цветы, разговаривать с ней один на один и иногда, благо здоровье позволяло, носить жену на руках.

Жизнь, вне всякого сомнения, прекрасна и удивительна. Однако она, сука такая, непредсказуема, и что будет завтра, можно только предполагать, но об этом нельзя знать наверняка. А потому надо торопиться жить, хватать добрые мгновения счастья, впитывать их в себя и дарить нежность и ласку матери своих будущих детей. Так я считал в настоящий момент. И сегодня вечером я собирался организовать ужин при свечах в романтической обстановке, обговорить с женой ряд текущих вопросов и плавно переместиться в спальню. Ибо верно сказано мудрыми мужиками, что бабы любят, когда их любят, и мне предстояло доказать, что это аксиома, а поутру выступить в дальний и рискованный поход. И если взглянуть на меня со стороны, то получается, что я живу, словно в балладе, которую некогда слышал на Земле: «Но жизнь дворянина — большое уродство; всяк должен быть рыцарь, являть благородство. Мечом — иногда, и всегда словесами. Быть в битве, в любви и вообще образцами…»

На замок опустились глубокие и длинные вечерние тени, а солнце начало свой быстрый спуск за кромку горизонта. Я покинул двор, вошёл в правую Приморскую башню, отдал распоряжение слугам и переоделся. Осмотрел себя в зеркало и увиденным остался доволен. Загорелое мужественное лицо, стройная гибкая фигура, выгоревшие на солнце волосы и голубые глаза. Чёрная шёлковая рубашка и такие же брюки, а из оружия только широкий кинжал на новенькой портупее. Красавец!

Из своей комнаты, где у меня хранилось оружие и вещи, я направился к покоям жены, постучал в дверь, дождался разрешения войти и, оказавшись внутри, на миг обомлел. Каисс была одета в лёгкое светло‑синее платье с лифом на пуговицах. На стройной шее висело подаренное братьями жемчужное ожерелье. На плечах лежал цветастый шёлковый платок. Талия была перетянута тонким тёмным ремешком с шитым серебряным узором, а на ногах красовались симпатичные плетёные сандалии. Вроде бы всё без вычурности и достаточно просто, но так красиво и сексуально, что вызывало желание обладать этой женщиной прямо здесь и сейчас. Однако я сдержался. Хотелось запомнить этот вечер, растянуть его. Подойдя к любимой, я отметил, что у неё новая причёска, взял правую руку Каисс и по очереди прикоснулся губами к каждому пальчику, а затем поймал её взгляд и выдохнул комплимент:

— Графиня, вы бесподобны. Впрочем, как и всегда.

Жена игру приняла, чуть присела и ответила:

— Благодарю вас, граф.

Развернувшись, я подал Каисс локоть правой руки и, дождавшись, когда она на него обопрётся, повёл к выходу. Мы вышли в коридор, но направились не вниз, в столовую, а наверх. Удивлённая моим маршрутом, жена посмотрела на меня, но промолчала. Следуя по изгибам широкой винтовой лестницы, мы взобрались на вершину башни и оказались на дозорной площадке.

Вокруг уже была ночь. Ровная площадка, примерно шесть на восемь метров, ограждалась каменными зубцами. Дружинников не было, до полуночи этот пост за мной. В центре стоял небольшой столик с едой и вином и пара кресел. Но мы не торопились, я подвёл Каисс к краю площадки, откуда открывался превосходный вид на Ваирское море. Лунный свет сверкающим лучом пролёг по водной глади прилегающего к замку небольшого залива. И каменные зубцы скал, которые торчали из моря, искривляясь в этом призрачном свете, напоминали фигурки людей и зверей. Великолепная картина. Для романтического вечера лучше не придумаешь, и я услышал от жены то, что ожидал:

— Как красиво!

Я прижал её к себе:

— Но ты лучше всего этого великолепия, хоть природного, хоть искусственного. Я говорил тебе это раньше и скажу сейчас.

— И всегда будешь так говорить? — улыбнулась она.

— Всегда.

— Как же, — подзадорила Каисс, — завтра выедешь за ворота и помчишься куда глаза глядят, а там в какой‑нибудь деревне найдёшь себе местную красотку на ночь.

— Ага, из гоцев. — Я невольно усмехнулся. — В горах их хватает, точно так же, как и троллей с прочей нечистью.

Каисс осеклась, плотнее прижалась ко мне и прошептала:

— Будь осторожен. Я прошу тебя, не рискуй.

— Всё будет хорошо. — Губами я прикоснулся к её пахнущим ромашкой волосам. — Мы осторожно. Посмотрим, что в предгорьях и вдоль побережья творится, и назад. Ты меня знаешь, я удачливый. А если меня дома будет ждать любимая женщина, то я вырвусь из любой передряги. Ты ведь будешь меня ждать?

— Он ещё спрашивает! — Маленький кулачок ударил меня в грудь, а я обеими ладонями обхватил лицо жены и, приблизив к себе, поцеловал Каисс в губы.

Поцелуй был страстным и долгим, а затем, снова обнявшись, мы стояли на одном месте и смотрели на море, и мне было так хорошо, что этот момент хотелось тянуть и тянуть. Но внизу, в замковом дворе зашумели выходящие из общего обеденного зала дружинники. И несмотря на то, что их голоса доносились к нам приглушённым ропотом, очарование уединения было нарушено, и я подвёл Каисс к столику.

Как полагается галантному кавалеру, я отодвинул кресло жены и только после неё расположился напротив. После чего взглянул в счастливые глаза моей красавицы, зажёг две толстых восковых свечи, разлил по бокалам красное вино и произнес тост:

— Однажды, давным‑давно, в храм Улле Ракойны пришла любящая молодая пара, такая же, как мы с тобой. Парень попросил для себя мудрости и храбрости, а девушка захотела быть красивой и иметь крепкое здоровье. И богиня услышала их слова и по своей безмерной доброте дала им то, чего они так желали. Прошли годы, парень стал великим воином и приближённым к императору человеком, а девушка самой красивой женщиной империи, которая родила своему мужу хороших детей. Всё в их жизни было хорошо, но годы стёрли чувства, и пара распалась. А всё потому, что ни один из них не попросил семейного счастья, а если его нет, то ничего не помогает — ни богатство, ни сила, ни красота, ни здоровье. Я же поднимаю тост за то, чтобы помимо всего прочего над нами всегда сияла счастливая звезда и наша любовь пережила все невзгоды, бури и несчастья.