Колояр. Дилогия (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

‑ И ты веришь, что прием вспомогательных веществ тебе принес пользу? – мне стало на самом деле интересно, почему Витька так упорно доверяет алхимическим процессам в своем организме. Еще в кадетской школе преподаватель Шмель, заведовавший занятиями по химии и различным ядам, предупреждал об опасности разделения магии и алхимии. А он знал, что говорил. Как‑никах, бывший опытный вояка, всю жизнь занимавшийся разработкой ингредиентов на основе разнообразных компонентов, начиная от простейших порошков, синтезированных в лабораториях и заканчивая выращенными спорами всякой гадости в пробирках магов. Одно без другого не существует. Значит, Витьку все равно кормили гадостью. Или он сам добровольно подсел на магическую иглу.

Даже жутко стало. А не готовят ли Колесникова к какой‑нибудь акции? Эх, если бы Щербатов дал мне возможность присутствовать при допросе захваченных костромских свидетелей, я бы что‑то и сообразил. Не верю, что князья распотрошили всех зачинщиков охоты на Миру. Кто‑то выжил, как пить дать. Кто может дать твердую гарантию неучастия Витьки в каком‑нибудь мероприятии? Не удивлюсь, если сам Щербатов тайно курирует подготовку молодого парня для чего‑то нехорошего. С торгуевского клана ожидать можно чего угодно. Здесь ведь не только один князь Борис решает, но и его брат.

‑ Не сомневаюсь, – хмыкнул Витька, ловко подтянувшись на кровати, чтобы удобнее лежать. – Я же не дурак глотать всякую дрянь. Да и просто сам по себе занимаюсь «физикой».

‑ Ладно, тебе виднее, – я пригасил сомнения. Толку что‑то выпытывать у человека, уверенного в своей правоте. Пусть живет так, как себе запланировал. Лишь бы на моем пути однажды снова не встал. С людьми, умеющими пользоваться модификаторами, очень опасно иметь дело.

Протянул руку.

‑ Ну, без взаимных претензий?

‑ Вали, боярин, – отмахнулся Витька, но его рука дернулась навстречу. Сцепил мощными пальцами ладонь, попробовал продавить. Ничего не вышло. Я ведь тоже не лыком шит. – И это… Спасибо, что зла не держишь.

В гостиной меня ждали родители Витьки. Они уже распорядились накрыть на стол. Дымящиеся от жара свежие лепешки, джемы, чай в фарфоровых чашках, мерное постукивание ложечек. Фарида с одной из помощниц закончили сервировку, и не получив дальнейших указаний, тихо испарились, чтобы не мешать беседе.

‑ Отрадно, что вы в полном здравии вышли от Виктора, – заметила Мария Остаповна, скорее лукаво, чем с полным серьезности голосом. – Думала, ваш спор перерастет в дальнейшее противостояние.

‑ Напрасно, – я кивнул благодарно, когда хозяйка самолично преподнесла мне чашку с чаем. – Ваш старший сын слишком увлеченный человек, чтобы воспринимать все остальное, крутящееся вокруг него. А я стал для него как раздражитель. Быстро на поправку пойдет. Пар выпустил, теперь легче станет.

‑ Говорят, так и есть, – согласился Алексей Игоревич, не отрывая от меня взгляда. – Наш лекарь довольно опытен в делах такого толка.

‑ Кстати, он не алхимик? – мне стало интересно. Чай был вкусным, заварен отменно.

‑ Почему так думаете?

‑ Виктор признался, что он не принимает магические эликсиры. Все, чем он обязан своему физическому развитию, только природным компонентам.

‑ Нет. Наш Афиноген – лекарь среднего ранга, – покачала головой Мария Остаповна. – Он не связан с алхимией. А речь идет о мистере Эрбидже. Он англичанин. Живет в Торгуеве уже лет двадцать. Есть своя клиентура, больше, конечно, женская.

Хозяйка усмехнулась.

‑ Как же так получилось, что он связался с фармакопеей? – мне стало интересно. – То есть, Эрбидж – алхимик?

‑ Да. У него даже есть практика. Небольшая аптека, где он сам изготавливает снадобья. Не знаю, как Виктор смог с ним познакомиться, но чем‑то увлек англичанина, и тот стал индивидуально готовить для сына эликсиры. Вот и получилось то, что получилось, – мать непутевого качка сморщилась. Ей, видно, тоже не нравились изменения в психологии и физическом развитии старшего сынка.

‑ Алхимия не может влиять на развитие таким странным способом, – категорически произнес я. – Здесь завязаны еще какие‑то компоненты.

‑ Мы знаем, не вчера родились, – пробурчал Алексей Игоревич. – Думаете, Колояр, у нас сомнения только вчера появились? Я ведь и с князем Борисом на эту тему десятки раз разговаривал, но что можно сделать без личного согласия сына? Ничего худого не замышляет, только злобу свою выплескивал в спортивных залах.

‑ Десятки разорванных отношений со своими сверстниками, потерянные деловые связи – слишком высокая цена за красивое и накачанное тело, – покачал я головой. Никаких новых мыслей по поводу Витьки не возникало. Странное дело. Вот еще и Эрбидж. Кто такой? Что за тип, сидящий за аптечным прилавком и кормящий щедрыми эликсирами дворянина? Надо про него выяснить. Если человек столько лет кормится с княжеской благосклонности, значит, о нем известно гораздо больше, чем я полагаю. Попробую расспросить Зотова. У меня с магом складывается неплохая партия. Он мне – книжки по теории и практики, а я ему – кое‑какие интересные боевые плетения, входящие в комплекс «солнечного доспеха». Сам Ясни не против такого симбиоза. Глупостью фантомный помощник не страдает, но самого главного никогда не расскажет. Зачем продавать технологии в чужие руки? Вот и я о чем…

‑ Я сам виноват, что упустил парня, – сокрушенно покачал головой старший Колесников. – Пороть, пороть и еще раз пороть – вот мое слово. Господин Волоцкий, примите к сведению. Когда у вас пойдут дети – не повторите мою ошибку. Не в том плане, что отдать их на откуп всяким алхимикам‑проходимцам, а вообще… чтобы с головой дружили. Ну и ремешком иногда охаживать. Полезное свойство, знаете…

‑ Дорогой! – возмутилась супруга. – Твои методы не приносят пользу. Не знаю, зачем придерживаться желания поучить молодую поросль кожаным ремнем…

‑ Конечно, Алексей Игоревич, – сдерживая улыбку, ответил я. Допил чай и отставил посуду в сторону, намекая на скорый уход. – А что вы можете сказать про Эрбиджа? Что за человек?

‑ Мне известно, что он приехал в Торгуев, когда князь Борис Данилович только‑только возглавил Род, после смерти отца, – призадумался Колесников. – Обычный английский джентльмен в потертом костюмчике из второсортного магазина, да еще купленном где‑то на лондонских развалах. Когда он здесь появился, за его душой не было ни гроша, но амбиций хватало на троих. Такой вот человек. Пробивной, надо сказать. Алхимия и фармакология были его сильной стороной. Благодаря своему неугомонному характеру, скоро вышел на князя и заставил того поверить в чудодейственную силу процессов, превращающих мусор в золотые горы.

‑ А что же князь Борис? – я нисколько не поверил в наивность Щербатова. Молодой наследник и в те годы уже отличался нравом беспокойным и недоверчивым. – Неужели поверил?

‑ Как бы ни так, – усмехнулся старший Колесников, разделяя со мной мои мысли. – Поверил он, скорее, во что‑то другое. И самое интересное, дал возможность Эрбиджу открыть практику. А британцу много надо? Он же не маг, а квалифицированный алхимик, недоучка, скажем так. Работать с энергией Стихий ему неподвластно, а вот натурфилософия оказалась куда как востребована в его случае.

‑ Эрбидж – обыкновенный ученый, – вмешалась в разговор Мария Остаповна, – и никакой не алхимик. А больше всего – проходимец. Нужно, однако, признать его гениальность. На пустом месте создал себе хорошую клиентскую базу, наработал репутацию. Аптечный бизнес процветает, все довольны.

‑ Тогда почему до сих пор он не разовьет сеть своих магазинов? – мне стало еще интереснее. – Британец так и сидит ровно на одном месте?

‑ Да, на Стекляшке, – подтвердил Колесников.

«Стекляшка» – старенький район, где раньше стояла небольшая фабрика по выпуску стекла и различных стеклянных изделий. Со временем старое здание стало портить вид города, растущего во все стороны подобно виноградной лозе, и Щербатов принял решение демонтировать все оборудование и перевезти его за город, где построил современный корпус. А старую фабрику просто снес, нисколько не заморачиваясь образовавшимися прорехами в градостроительном комплексе. Впрочем, там сейчас стоит какой‑то бизнес‑инкубатор, как шутят местные. Молодые клановые аристо проходят в нем обкатку перед большими свершениями в мире торговли. Купцы и знать поменялись местами. Никому не зазорно продавать и покупать. Лишь бы деньги крутились в банковских сферах.