Елизавета Абаринова-Кожухова - Надежда

— Отчего ты так думаешь? — спросил Дубов.

— Долго объяснять. А если вкратце — я заметил, что бывшая кузница почти такая же, как новая, разве что чуть меньше. Наверное, новую решили построить по образу и подобию старой — ну, конечно, с некоторыми усовершенствованиями, но в основе то же самое. Значит, вход должен быть в сторону дороги, а окно — слева.

— А может, справа? — предположил дон Альфонсо.

— Может, и справа, — легко согласился Васятка. — Но справа, как мне показалось, стена была чуть толще, так что более похоже, что окно все-таки было слева. И вот через него-то ваш, Патапий Иваныч, прадедушка и мог увидеть, как этот боярин закапывает что-то в землю. Окно, как мне думается, было достаточно высоко, почти как в новой кузнице, и прадедушка, который был тогда невелик ростом, не мог бы из окна увидеть то, что происходило на дворе под самыми окнами, а что чуть подальше — можно было разглядеть свободно. Так что вот. — Васятка развел руками — дескать, я свое мнение высказал, а уж дальше решайте сами.

Нельзя сказать, что Дубова очень уж убедили Васяткны доводы. Но поскольку ничего другого взамен предложить он не мог, то было принято Соломоново решение: начать раскопки с места, указанного Васяткой, а затем при необходимости круг поисков расширить.

Тем временем Илья принес лопаты, и кладоискатели приступили к делу. Чтобы не трогать навозную кучу, они провели воображаемую линию от того места, где, по расчетам Васятки, было окно кузницы, и решили искать вдоль нее. А поскольку линия все-таки проходила через кучу, то стали копать рядом с кучей.

Патапий Иваныч взирал с крыльца на действия гостей, не выказывая особого любопытства. То ли он не слишком верил а успех затеи, то ли полагал, что не следует отбирать у земли то, что в землю ушло. Вскоре у него за спиной показалась и Настасья — она вышла из избы и с видом безмятежного покоя наблюдала за тем, что происходит на дворе.

Когда первый «кавалерийский наскок» ни к чему не привел, Дубов воткнул лопату в землю и ненадолго задумался. А затем произнес:

— Вы знаете, так мы можем копать еще сто лет. И если понадобится, то так и поступим. Но вот… Как бы это сказать? Появилась тут у меня одна мыслишка, и как раз в связи с той женщиной, что здесь только что была. Точнее, с ее спутником. Я знаю их обоих и прекрасно понимаю, на что они способны. Ну никак не похоже на Анну Сергеевну, чтобы она вот так вот на ровном месте побежала и нырнула в навоз. Она, конечно, девушка с придурью, но не до такой же степени! Значит, что-то ее заставило это сделать. Или кто-то. А Каширский шарлатан тот еще, но некоторыми сверхчувствительными способностями он все же обладает. И вот я подумал — а не обнаружил ли Каширский «шестым чувством», что под землей что-то находится, и не передал ли своего рода мысленное послание Анне Сергеевне?..

— То есть вы хотите сказать, что копать надо прямо под кучей? — напрямую спросил Илья.

— Полагаю, что здесь вероятность что-то найти будет больше, чем в любом другом месте, — уклончиво ответил Дубов. — Тем более, что и Васяткины расчеты указывают на то же самое место!

— Ну что ж, давайте копать под кучей, — подытожил дон Альфонсо.

— А что, очень кстати, — подхватил Илья. — А то руки все не доходят огород унавозить. Вот заодно и доброе дело сделаем!

Когда доброе дело было сделано и навоз равномерно раскидан по грядкам, искатели сокровищ наконец-то смогли приступить к раскопкам на месте бывшей кучи. И на сей раз усилия не остались втуне — вскоре лопата Василия наткнулась на что-то твердое.

Еще несколько энергичных движений — и из земли появился средних размеров кованый сундук, весь ржавый, но еще довольно крепкий.

— Вот это да! — восхищенно выдохнул Илья.

— Впервые присутствую при находке клада, — с внешним спокойствием заметил дон Альфонсо.

Для Дубова это был уже далеко не первый такой случай, и весь его опыт кладоискателя вкупе с интуицией детектива говорил, что здесь «что-то не так». Хотя более точно сформулировать эту мысль Василий пока что не мог.

С немалыми трудами сундук был извлечен из ямы и установлен напротив крыльца. Все, кто был на дворе, включая Патапия Иваныча и Настасью, окружили сундук, но никто не решался его открыть — то ли опасались быть ослепленными блеском ново-мангазейского золота, то ли боялись разочароваться, а может быть, подсознательно чувствовали, что в этом ржавом ящике кроется что-то зловещее, чреватое бедой.

— Ну что ж, приступим? — деланно бодро произнес Дубов. — Прошу вас, Патапий Иваныч, как хозяина сего дома и самого старшего среди нас — поднимите крышку.

— Ну, при чем тут я, — отказался Патапий Иваныч. — Думаю, что эту честь надо предоставить самому молодому среди нас. Тем более, что именно он угадал верное место.

Васятка изо всех сил вцепился в ржавую крышку, и она со страшным скрипом приподнялась. Вскоре любопытным взорам предстало содержимое сундука. Большую часть находки составляли переплетенные книги и тетради явно архивного содержания. Лишь на дне лежали несколько украшений, судя по виду, не очень-то драгоценных, да с десяток икон, на удивление хорошо сохранившихся.

«Так что же, это и есть знаменитые сокровища царя Степана?» — с некоторым разочарованием подумал Василий, листая церковную книгу Христорождественского Ново-Мангазейского собора с записями о венчаниях, крестинах и отпеваниях давно умерших и давно всеми забытых людей.

— Конечно, нет, — словно прочитав его мысли, сказал Васятка. — Ясно, что Димитрий Смурной нарочно закопал сундук здесь, на виду, чтобы ежели кто найдет, считали, будто это и есть главный клад. Для того и несколько украшений внутрь положил. А настоящие сокровища, понятное дело, в более тайном месте припрятал.

— Да, очень возможно, — сдержанно ответил Дубов, понимая, что Васятка, наверное, прав, и следовательно — поиски продолжаются.

— А с ним что делать? — указал дон Альфонсо на сундук и его содержимое.

— Что делать? — призадумался Василий. — По правде сказать, не знаю. Наверное, решать вам? — обернулся он к Патапию Иванычу.

— Зря мы все это затеяли, — тихо проговорил Патапий Иваныч.

— А я даже рад, что настоящих сокровищ там не оказалось, — добавил Илья.

Дубов извлек из сундука несколько аляповатую золотую брошку, усыпанную то ли драгоценными камнями, то ли стекляшками.

— Может быть, сударыня, вы оставите ее у себя? — обратился он к Настасье. — По-моему, она вам будет очень к лицу.

— Благодарю, не надо — решительно отказалась Настасья. — Такие украшения богатым барыням впору, а нам ни к чему.