Наталия Московских - Сердце Тайрьяры

- Как ты?

Роанар поджал губы и посмотрел на меня. Несколько секунд он молча кивал, затем, наконец, выдавил:

- Хорошо.

Я прищурился. Похоже, барону не очень хотелось говорить на эту тему. Что ж, ему грех жаловаться. Ольциг вылечил его рану, и ему ничто не угрожает, хотя, не будь с нами талантливого целителя, Роанар был бы уже мертв. А вот мне, похоже, орденская магия не поможет, если подозрения dassa оправдаются.

Передо мною в памяти возникло лицо Дайминио Солли. Думаю, мой покровитель отругал бы меня за такие слова, произнеси я их вслух. Зависть - грех. Хотя он, конечно, преподнес бы это не так топорно. Скорее всего, он сказал бы что-то вроде: "желать чужой жизни - в корне неверно. Никогда ведь не знаешь, что у человека под кожей". Кажется, когда-то он даже говорил мне что-то подобное, когда я был юнцом и только начинал учиться в Ордене. Проклятье, Дайминио, как же мне сейчас не хватает тебя!

- Почему ты не вылечишь это? - небрежным тоном бросил Роанар, жадно вгрызаясь в доставшийся ему кусок кроличьего мяса. Увлеченный своими раздумьями, я даже не сразу понял, о чем толкует арбалетчик. Лишь после его быстрого кивка на мою левую щеку, мне стало ясно, о чем речь, и я невольно дотронулся до царапины рукой. Она, похоже, чуть покраснела и припухла, как любая свежая необработанная ранка, но ничего больше я не ощущал.

Ольциг резким движением протянул мне мою порцию, и я не преминул поблагодарить юношу, одновременно пожимая плечами в качестве ответа Рону.

- Не знаю. Наверное, не заслужил снисхождения от господина мэтра, - в словах прозвучало куда больше сарказма, чем мне хотелось бы. Я поджал губы и принялся за еду. Аппетит за тяжелый день разыгрался не на шутку.

Монах, как ни странно, не обратил на мое замечание ровным счетом никакого внимания. Он что-то бубнил себе под нос, кажется, на древнем языке. Я невольно прислушался и тут же расширил глаза от возмущения, услышав знакомые слова. Господи, надеюсь, я ошибаюсь.

- Декс тебя сожри, dassa, это, что, заупокойная?!

Ольциг всплеснул руками, словно я только что нанес ему тяжелейшее оскорбление. Он вскочил, шумно дыша через нос, от чего его ноздри расширялись, как у бешеного быка. Казалось, еще чуть-чуть, и этот нелепый долговязый юнец набросится на меня с кулаками. И, того и гляди, порвет на кусочки, так он был на меня зол.

- Мы прошагали одному Богу известно, сколько миль! - возмущенно закричал он, и что-то подсказало мне, что лучше его сейчас не перебивать, - миновали такие участки, где ни один счастливчик не выживет! Мы собрали их все, клянусь Тремя Плачущими Ангелами! И вот, у самого Орсса ты умудряешься получить рану от декса, а потом еще и защищаешь этих тварей! Что ты за человек, Райдер? Как? Просто скажи мне, как такое могло произойти?!

Я не знал даже, как на это реагировать. С одной стороны меня раздражало в который раз проходить заново тему меня и Орсса. С другой стороны казалось, что dassa пребывает в неподдельном отчаянии от того, что со мной произошло, и искренне скорбит... плохо только, что он делает это заранее.

Прочистив горло, я качнул головой и ответил:

- Я. Не. Умираю. Ясно? Это, - моя рука указала на левую щеку, - царапина. Я превосходно себя чувствую...

- Это пока! - со злостью, с какой могут кричать только на могилу безвременно ушедшего друга, выкрикнул Ольциг мне в ответ.

На этот раз мое самообладание дало трещину. Я со злостью швырнул кусок мяса на землю, резко встал со своего места, одновременно с тем всколыхнулось и магическое облако, доселе спящее. Оно возникло за мною темным шлейфом, когда я, что было злобы и строгости в голосе, закричал на юнца:

- ПЕРЕСТАНЬ МЕНЯ ХОРОНИТЬ!!!

Не выжидая больше ни секунды, я направился подальше от места нашей остановки в темноту Тритонова перевала, где дорогу освещали только звезды и полная луна.

***

Ночь на Тритоновом перевале жила своей жизнью: стрекотали насекомые, ветер играл свою тихую музыку на вершинах гор, шелестела трава. Поодаль от меня плясало пламя костра, кидая на поднимающиеся по бокам от тракта высокие скалы причудливые блики.

Не знаю, о чем говорили сейчас друзья. Изредка до меня долетали неразборчивые возмущенные возгласы, причем преимущественно Ольцига и Филисити. Похоже, они горячо спорили.

Я сидел, прислонившись спиной к возвышающейся над перевалом горе Онкода, и почему-то думал о песне Саари. Ее легкий и запоминающийся мотив не выходил у меня из головы. Похоже, я не раз слышал эту песню раньше. От Литиции. Из последнего воспоминания я выяснил, что моя мать была родом из Таира. Что ж, все сходится. Филисити ведь говорила, что эту песню часто пели у нее на родине.

Интересно, как Литиция оказалась в Орссе? Кем она была в Fell de Arda? А кем была до того, как пересечь Тайрьяру? Виктор Фэлл боролся с ее так называемым ложным богом. Насколько я знаю, Литиция исповедовала Единую Веру и говорила только на древнем языке, что свидетельствует о том, что ее воспитали в строгих старых традициях, и, похоже, ее семья была ортодоксально верующей. Должно быть, Литиции тяжко пришлось в Орссе, где Виктор Фэлл постоянно запугивал ее тем, что отрежет ей язык, если она воззовет к своему "ложному богу" в стенах Шипа Розы. И он привел свои угрозы в исполнение, чтоб его дексы жрали!

Интересно, что стало с Кастером? За что именно орсский наместник убил нашу мать? Сколько времени она прожила без языка? Каким образом я после потери памяти оказался в Гранаде? Как я вел и чувствовал себя после обращения? Сколько человеческого во мне осталось, когда моя кровь стала именоваться Perrian Numjette? Что входит в обязанности людей, ставшими стражами Орсса?

Проклятье! Чем больше прошлое приоткрывает передо мной свою завесу, тем больше появляется вопросов. Кажется, было бы проще, если б я совсем ничего не вспоминал.

Неподалеку послышались шаги. Я лениво повернул голову и хмыкнул.

- Теряешь форму. В Элле тебя было почти невозможно заметить.

- Я не скрывал своего приближения сейчас, - отозвался Рон, вернув мне усмешку. Приближался он неспешно. Было видно, что после обильной кровопотери он все еще чувствует себя слабым, хотя и пытался этого не показать.

Роанар старательно запахивал поистрепавшийся камзол, купленный в Альгране, чтобы закрыть порванную окровавленную сорочку. Заросший и осунувшийся, будто постаревший на несколько лет, Руан Экгард сейчас при всех своих барских замашках мало походил на знатного господина. Даже Ольциг, сменивший монашескую рясу на более подходящие к такому походу одежды, сейчас больше напоминал благородного. А это о многом говорит.

Роанар несколько секунд молча изучал мое лицо. Внутри меня вновь начало закипать раздражение, и я поспешил предупредить арбалетчика: