Нюрра - Подарок для Повелителя (1-3)

- Отец… За что?

- Я тебе уже говорил, Иллирэн, что надо отвечать за свои поступки.

- Люди вообще не задумываются над последствиями своих действий, - оскалился вошедший вслед за отцом эльф, - из-за твоего эксперимента погибли десятки людей и эльфов. И мы требуем мести.

- Но это ж неправда, Вилли…

- Не смей называть меня этой кличкой! - взорвался эльф. Меня пронзила острая боль, - ты понял, человек? Я не слышу, ты понял?

Я мог только прохрипеть, что-то отдаленно похожее на "да". Эльф прекратил меня мучить и отошел, напоследок пнув меня под ребра. Рядом со мной опустился отец и, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза.

- Отец, не верь ему…

- А кому я должен верить? Боюсь, что ты больше не заслуживаешь моего доверия. Возможно, я сам отчасти виноват в случившемся, не надо было потакать тебе во всем. Став некромантом, ты сам от всего отказался.

- Отец, не говори так, пожалуйста, я никогда не… - взмолился я.

- А как ты объяснишь выжженную дотла деревню? О чем ты вообще думал, применяя смертельное заклинание, убившее все живое на 20 километров вокруг?

- Отец, я не… - он не обращал на мои жалкие попытки оправдаться.

- Не называй меня отцом, у меня больше нет сына, - он презрительно скривил губы.

- Отец!

- Почему ты не хочешь понимать с первого раза, человек? - Щелчок длинных пальцев, и я снова валяюсь в ногах у эльфа, крича от боли.

Я скоро потерял счет времени, все было как в тумане, и я почти не различал грань между кошмарами и реальностью. Меня надолго одного не оставляли: ко мне пару раз приходил отец, один раз заглянул дед, посетовавший на то, что никак не успевает собрать нужные травы, и я, мол, очень его подвел, потом почему-то пришли эльфы, караулившие меня тогда под деревом, и звали меня на пикник (хотя, может быть, они мне привиделись). Эльф неизменно присутствовал при всех посещениях: он стоял с надменным видом, в разговор не вмешивался, но, стоило мне только сказать что-нибудь неугодное его слуху или не так на кого-нибудь посмотреть, как он с большим удовольствием одергивал меня болезненным ударом магии.

Очередной сон был настолько отчетливым и ярким, что если бы не нереальность происходящего, то я бы решил, что грежу наяву. Я лежал на кровати в комнате, и сквозь неплотно задернутые шторы пробивались солнечные лучи, отражались в зеркале, искрились на гранях стакана. Залюбовавшись игрой уже несколько дней невиденного света, я не заметил, как в комнату вошли. Похоже, пришедшие не знали, что я уже очнулся и поэтому в полголоса о чем-то переговаривались. Кажется, речь шла обо мне.

- Почему я не в камере? - против своей воли произнес я. Разговор резко оборвался и на меня, наконец, обратили внимание. Их было трое: отец, дед и неизвестный в мантии мага.

- Он опять бредит, - сказал дед и, подойдя, положил мне руку на лоб. Я внутренне сжался, ожидая удара, но в этом неправильном кошмаре, пока никто не собирался меня мучить.

- Да, у меня бред, - легко согласился я, - на самом деле я сейчас лежу, закованный в кандалы, в подвале. Там темно, холодно и сыро. И у меня сломана рука. Скоро кто-нибудь из вас снова придет ко мне, и тогда он будет опять меня мучить.

- Сынок, все будет хорошо, никто не собирается тебя сажать в подвал и тем более мучить, - постарался успокоить меня отец. Я с ужасом посмотрел на него, эльф всегда жестоко "наказывал" меня, когда я, забывшись, звал отца.

- Ты же сказал, что ты не хочешь меня знать и что у тебя больше нет сына, - отец резко побледнел, - зачем ты опять мучаешь меня? Хочешь, чтоб я поверил тебе, а потом…

- Рэн, выпей, будь умницей.

- Это что яд? Надеюсь, быстродействующий и я буду недолго мучится, - я выпил горький настой и погрузился в темноту.

И все же это был прекрасный сон. Но тем горше было пробуждение - я опять лежал в камере, куда не проникал ни один луч света. Растеряв последние остатки гордости, я разрыдался во весь голос, и плевать, что сейчас опять придет эльф и жестоко посмеется над моей слабостью.

- Рэн, что случилось? Почему ты плачешь? - спросил встревоженный голос отца.

- Потому что сон оказался всего лишь сном… жаль, что нельзя заснуть и не просыпаться.

- Не говори так, Рэн. Ну, повздорили мы немного, с кем не бывает…

Я не выдержал:

- И это ты называешь "повздорили"?! Почему ты так легко отказался от меня? Почему ты поверил ему, а не мне? Да, как ты мог только подумать, что я некромант? Что я повинен в смерти десятков людей…- судорожный всхлип прервал мою бессвязную речь.

Отец сидел рядом со мной и гладил меня по голове:

- Прости меня, Рэн, пожалуйста, прости. Я переволновался, боялся, что потерял тебя, я растерялся, когда узнал про кровь эту и все остальное, а ты не захотел мне ничего рассказывать.

- И ты решил посадить меня в темницу и отдать ему на растерзание? - я попытался отодвинуться от отца, но тот мягко меня удержал.

- Рэн, кто тебе сказал, что я собираюсь запереть тебя в камере?

- После того как я просидел в ней столько времени, об этом нетрудно было догадаться, - я горько усмехнулся и крикнул в темноту, - ну, что же ты прячешься? Выходи! Я знаю, что ты здесь, смеешься надо мной и ждешь, когда бы побольнее ударить.

- Рэн, с кем ты разговариваешь?! - зло прокричал отец, - Здесь никого нет!!! - он встряхнул меня за плечи, - И ты не в камере, это твоя комната!!!

Отец встал и отдернул штору. Рассвет тут же осветил комнату, окрасив ее в причудливые тона.

- Значит, ничего этого не было? Меня не связывали, не бросали в подвал, не били? - Отец смутился.

- Мы действительно связали тебя, чтоб ты снова не решил выброситься из окна, но…

- Выброситься из окна? - Я растерянно смотрел на отца, пытаясь понять, всерьез ли он это говорит или, может, я опять брежу. - Почему я должен был выброситься из окна?

- А что мы должны были подумать, когда увидели тебя, наполовину высунувшегося из окна, после того как ты чуть не спрыгнул со смотровой площадки? - Кажется, я начинаю сходить с ума…

- Я не…

- Хайк догнал тебя уже у самого бортика… Я тогда очень испугался: чуть было не потерял тебя снова, когда ты только нашелся живым и невредимым…

- Я не помню… я не соображал, куда бегу, но прыгать я точно не собирался, я ж не самоубийца, - отец вздрогнул, - а что потом?

- Потом?

- Ты сказал, вы меня связали, что было потом?

- Потом ты заболел, у тебя был жар, ты бредил: кричал, звал на помощь, плакал, метался в кровати; у тебя были судороги. Вчера ты вроде пришел в себя, а потом ты стал говорить ужасные вещи. Я уже боялся, что ты…- отец не закончил, но было ясно, что он переживал, не помутился ли я рассудком.

- Значит, это был не сон… Давно ты тут сидишь?

- Со вчерашнего вечера, - устало улыбнулся отец. - А ты лучше поспи, тебе нельзя переутомляться.