Андрей Попов - Кукольный загробный мир

— Чего-чего?

— Последнюю фразу я не тебе.

— Если я это не я, тогда я кто?

— Раюл, хватит прикидываться имбецилом. Тебе и так выпала самая легкая миссия. Заведешь Пружину механизма и назад. Заодно пополнишь свои знания об окружающих вещах.

— Знание — сила, незнание — счастье.

На том диалог и завершился.

Хвойных деревьев в Сингулярности было немного, девчонки иногда вплетали их маленькие ветки себе в одежду, порой даже в прическу, но мода на это быстро прошла. Здесь же хвойные великаны топорщились из земли на каждом шагу, принимая разные позы: хвалебные (ветви в небо), враждебные (ветви в стороны) или изумленные (ветви криво растут куда попало). Щетина сиреневых иголок (местами чуть зеленоватых) покрывала их древесную наготу.

— А… подвиг, так подвиг, — пробурчал Раюл и решительно двинулся в сторону юга.

Насвистывая веселую мелодию, он иногда для развлечения рвал пучки травы, подбрасывая их вверх. Они так и оставалась висеть в воздухе затверделым изумрудным салютом.

Авилекс теперь почти не покидал свою хижину, четыре ракушки квадратным созвездием лежали на столе, и каждая из них могла в любой момент завибрировать. Всякий сеанс дальней связи начинался примерно такими репликами: «ух ты, чего я увидел!», «ух ты, чего я нашел!» Пространство скуки, не смотря на свое депрессивное название, поистине являлось полем для удивительных открытий. Жилище звездочета почти полностью было завалено книгами, свитками, исписанными тетрадями. Книги стояли не только на полках, но и многоэтажными стопками громоздились прямо на полу. Неряшливо сложенные, перекособоченные стопки поддерживали друг друга, чтобы не развалиться кучей макулатуры. Вдобавок, все было тщательно укрыто целлофаном в защиту от чернильников.

А Исмирал вчера взялся строить новую ракету…

Ох, ох и еще раз ох! Когда он об этом торжественно сообщил, все только недоуменно разводили руками: да сколько можно?! Когда ж он успокоится? Что это: проявление крайней тупости или крайнего упорства? Или он трудоголик по своей натуре? Пусть тогда подремонтирует некоторые покосившиеся хижины. Они, давно состарившись, так и ждут реконструкции, выставляя на показ свои прогнившие бока. Но нет. Исмирал приволок несколько небольших бревен и уже принялся распиливать их на доски самодельным ручным станком. Ведь обшивка ракеты собиралась именно из них — тщательно обструганных, друг к другу подогнанных, предварительно высушенных и по форме изогнутых плах. Гвозди использовать категорически запрещалось по им же придуманной инструкции. Гвозди — лишний весовой балласт. Поэтому только клей! Миниатюрный фрезерный станок также работал от руки, выделывая в досках продольные, пахнущие опилками пазы.

Здание священной Ротонды являлось, пожалуй, самым великолепным зодческим сооружением в пределах Восемнадцатиугольника. Учитывая, что никаких других зодческих сооружений поблизости не наблюдалось, предыдущее утверждение звучит несколько издевательски. Куклы построили ее очень давно, но построили на совесть и, возможно, на века. Кирпичи священной Ротонды, все без исключения, были из керамического пластилина, обожженного пламенем и покрытого глянцевой эмалью. Сам же пластилин, как и другие ископаемые, добывался из-под земли, ближе к югу, где его обильные залежи. Купол Ротонды представлял собой большую полусферу, поделенную еще пополам. Получившаяся таким образом открытая площадка и являлась сценой, на которой ежедневно разыгрывали одну и ту же пьесу. От внутренних помещений ее отделял бархатный занавес: там была костюмерная да хранились вырезанные из картона декорации. Внешне со всех сторон здание украшали четыре сводчатые нервюры, сделанные из элегантных разноцветных камней — рубина, хризолита, обсидиана. Между ними вдоль по круглому периметру выступали чуть изогнутые пилястры. Они тянулись от фундамента до самого купола и на конце превращались в большие мраморные руки, как бы поддерживающие крышу. Получившееся архитектурное великолепие тщательно берегли, время от времени реставрируя обветшалые места.

Сюжет пьесы, действо которой разыгрывалось на сцене, весьма прост. Вот суть: у королевы Раоны из некого вымышленного мира украли сундук с сокровищами, две ее фрейлины Анахиль и Катария наперебой принялись высказывать предположения, кто бы мог совершить столь подлый поступок. Все сошлись на мнении, что это дело рук Главного Злодея, который по-видимому настолько зол, что ему даже не сочли нужным придумать сценическое имя. В конце преступнику отрубают голову. Под струны мандолин звучит финальная песня. И — занавес. Просто как зевнуть. Возможно, сценарий сочинялся когда-то на бегу.

Шел обманутый час. Когда Ингустин приблизился к Ротонде, доигрывалась уже последняя сцена представления. Он бы в жизнь не стал смотреть затертое до дыр действо, если б не нужно было встретиться с Эльрамусом. В пьесе участвовало всего пять персонажей: сама королева Раона (сегодня ее играла Леафани), две ее фрейлины — Анахиль и Катария (Гемма и Клэйнис соответственно), далее палач Хриндыль (откроем тайну — это Ахтиней), а также Главный Злодей (тот самый Эльрамус).

Выносят декорации для последнего акта: гильотину, трон королевы, лужу — нарисованную на бумаге, несколько картонных кустарников. Сначала появляется Раона, машет веером. Далее следуют фрейлины, они перешептываются. Следом за этим выходит в цепях Главный Злодей, его приводит палач.

Главный Злодей (удрученно):

— Все лгут, лишь я здесь мыслю здраво. И речи их для разума отрава!

Раона (иронично):

— Не ты ль, поборник нравственности лживой, сокровища мои присвоить возомнил?

Анахиль:

— Он! Он!

Катария (грозит пальцем):

— Еще как он! Мы видели! Мы знаем! Мы не язвим и чувств не распинаем!

Раона (усиленно машет веером):

— Так пусть же голову отрежет гильотина тому, кто скользок как в болоте тина!

Главный Злодей:

— Ваше Величье, Недосягаемое тленной красотою! Зря поступаете вы так со мною.

Раона:

— Почему?

Главный Злодей:

— Нет, смерть я заслужил — ведь самый злой я в мире! Но… эта гильотина цветом не подходит к лацканам на моем мундире! Вы только рты не разевайте, другую срочно подавайте!

Палач Хриндыль:

— Ты издеваешься, паяц? Главу склоняй немедля! Иль предпочтешь засунуть ее в петлю?