Александр Гарин - Месть ведьмы (СИ)

   - Тьфу, - в сердцах сплюнула Каля, по прежнему не глядя на Казимира, - дурья башка.

   - Зато глаза вострые, - полмигнул Казимиру Жданек. - Ты не против, любезный, мы тут еще немножечко поболтаем о своем, вольном?

   Каля развернулась к шляхтичу.

   - На месте василиска могла бы и я быть! - Спокойно произнесла она. - Или любая из чуд. Все еще думаешь, не следовало мне энтих наемничков окорачивать? Что нелюдей не любишь, то знаю, ну а как не убивать, а мучить на потеху, это, по-твоему, добро будет? Кто, кроме человека, убивает не заради еды, а заради забавы?

   Не удостаивая вниманием последние слова Сколопендры, рыцарь лишь тяжело вздохнул, прислоняясь лбом к холодным прутьям. Отняв голову, он зачем-то поставил стопу одной ноги на колено другой и взялся за шнуровку на внутренней стороне бедра. Несколькими мгновениями позже на ладони шляхтича лежал узкий гнутый нож.

   - С пяти лет метать обучен, - устало пояснил комес щупачу. - С завязанными глазами по движущимся мишеням.

   Глаза у воришки загорелись, чуткие, подвижные пальцы дрогнули, словно уже у себя в руках держал он комесов нож.

   - Метни! - Закивал он. - Мне как раз нужного инструменту не хватает, чтоб скрасить пребывание в сей мрачной келье.

   - Метну, - внезапно оживился Казимир, прищурившись на Жданека с иным, нежели ранее, выражением. - А ты мне что взамен?

   - А што хошь, - осклабился парнишка, - историю, добрый совет, колкую шутку. Иль, - прижавшись лицом к прутьям, торопливо зашептал он, - как с женщинами обращаться.

   Шляхтич дрогнул от неожиданости.

   - А как? - С неожиданным интересом вопросил он, подбрасывая нож на ладони.

   Жданек выразительно шевельнул бровями, указывая комесу за спину. Сколопендра явно заинтересовалась. Уж больно вид у неё стал скучный и невыразительный.

   - При ей говорить? Портить сурприз?

   - Ничего не надо портить, - уверенно решил комес, присаживаясь около решетки. - Хочешь нож? Ну, так извертись так, чтобы и я понял, и она не обиделась. А то - сиди там, палача дожидаючись. Чай, не первый раз тебя уж ловят, раз такое украшение надели?

   Парнишка в деланном испуге замотал головой.

   - Э, нет, могучий рыцарь, - улыбнулся он во все свои целые зубы. - Мне такого не надоть. Вдруг я расскажу, и она все ж таки возьми да обидься? И тебе - сплошное разочарование, и девица второй Вышцкой ведьмой обернется, секреты наши мущинские вызнав. С чегой-то девки от них как одна лютеют, ежели где подслушать придется.

   Комес опустил голову, прокручивая нож меж пальцев.

   - Какая-такая Вышцкая ведьма? - Спросил он с видимым интересом.

   - Ну, знаешь ли, - щипач, казалось, был в восторге. - Ты, видать, вовсе нездешний, да темный, как пень, хоть и благородная морда. В здешних-то краях все про нее, паскуду, наслышаны. Жила два года назад в вышцких лесах ведьма, да такая лютая - не подойдешь! Трех мракоборов со свету сжила, что с нею совладать пытались. Да не в их, нелюдях суть, а в том, что шибко ведьма та была на род мущинский обижена, а пуще того - на благородных господ. Ну, вроде тебя.

   Казимир играл с ножом, не поднимая головы.

   - Ну и что с того-то? - Подогнал он, не отрываясь от своего занятия.

   - А то. Обидел ее какой голубокровный неуч, да и сотворил из женчины фурию, - хмыкнул Жданек, сам не отрывая жадных глаз от взблескивающего ножа. - Вот что оно, невежество, творит-то! А сколько мужиков из-за того пострадало - не счесть. Особливо тех, кто сам по дури лез на рожон - от нечисти лес освобождать. Много рыцарей, мракоборцев, да простых наемников к ней ушло-то, да немного назад возвращалось. На моей памяти только один и возвернулся, и тот - человечий облик потерял. Тожить, кстати, благородный. Как ты, слышь-ка, рыцарь?

   - Слышу, - глухо отозвался Казимир. Каля приблизилась, усаживаясь рядом.

   - Что ж на такую мерзость и управы все не найдут, - вздохнула она, кладя локти на колени.

   - Как не найдут? - удивился воришка, уже начиная приплясывать от нетерпения. - Давненько уж нашли! Почитай, еще той зимой явился к ней мракоборец из неизвестных. И ужо не знаю, как исхитрился, а выманил паскуду из логова ее колдовского. Бают, собой был оченно хорош, ну да я сам его не видал. Заманил в ловушку, да там же и порешил. Ох и долго ж пепел черный от туши ее поганой над лесом-то летал!

   Рука Казимира, крутящая нож, дрогнула. На широкой ладони раскрылась длинная кровавая полоска.

   - Так все ж таки порешили ведьму? - Переспросила Каля, поглядывая на Казимира, по-прежнему державшего голову низко опущенной. - Не путаешь ниче? И тело пожгли?

   - Да уж больше года прошло, - подтвердил Жданек, все еще не терявший надежду получить заветный нож. - А как по мне, давно пора было. Той-то единый наемник, что чудом от нее сбежать сумел, да еле до людей добрел, рекут, смотрелся так, будто не одна баба, а стадо жеребцов за сколько-то месяцев его изъездили. Живого места не было, как из пыточной выбрался. Ниче сказать не мог, ржал только неумно, да и так все было видно тем, у кого глаза-то были, что с ним там сталося. А скольких до него, да после замучила зловредная баба? Колдовством своим притянула да до смерти довела? То-то и оно, благородная морда, что женчина - творение бесовское, и к ней особый подход нужон. Чуть что не так - и на, получи тебе ведьму! Уразумел ужо, наконец?

   - Уразумел, - едва слышно прошелестел Казимир, дергая рукой. - Только ножа я тебе не дам. Добро бы так сбежал, а порешишь кого из стражи, кровь будет на мне. Сиди уж.

   Жданек в запальчивости даже подпрыгнул, послав в адрес обманщика изощренное ругательство. Рыцарь не ответил. Тяжело поднявшись и, ни на кого не глядя, он вернулся на облюбованное место, и снова улегся ко всем спиной.

  ***

   - Надеюсь, вы не держите зла, благородный комес, - голос наместника звучал почтительно, не без особого дружелюбия. - Не всем из стражи известны гербы вашей светлости.

   - Я сам виноват, - Казимир вяло отпил из предложенного кубка. - В вашем городе набуянил, искренне прошу простить меня. Если как-то могу загладить...

   - О, не извольте беспокоиться..!

   Стоя в стороне, Каля почти не вслушивалась в вежливую беседу двух вельможных господ. Сразу после ярмарки всех преступников представили суду наместника. Комесу пришлось назвать себя, в результате чего они вместе с Калей были препровождены в личный кабинет хозяина города, где тот уже битый час рассыпался в самых изысканных извинениях и настойчиво предлагал погостить в его доме. Впрочем, особого энтузиазма в его голосе не слышалось. Ни Казимир, ни Каля тоже оставаться в городе не хотели.