Наталья Резанова - Дети луны

Вновь вылезла на вольный воздух и, морщась, смотрела на заходящее солнце. «Господи боже, почему так — чтобы вновь обрести свободу, нужно обязательно вернуться в рабство? Если б не возвращаться! А нельзя. Странник себе не принадлежит. Странником я отдала себя в кабалу королевству. И убить его нельзя. Ведь это же я — Странник, ведь это значит убить себя. И хватит. Решила отдыхать — отдыхай».

Дни стали прохладней — чувствовалось приближение осени. По ночам дважды шел дождь. Лежа в своей норе, она просыпалась от непрерывного шелеста и потрескивания, открывала глаза. Дождь не успокаивал ее, а настораживал — он мог загнать в пещеру случайного путника, ведь о пещере могли знать пастухи и охотники. Но все обходилось.

Она выстирала в ручье свою одежду, мылась сама, впервые после купания в крепостном рву. Здесь, правда, нельзя было плавать, зато никто тебя не увидит. Несмотря на то, что вода была просто ледяная, купалась она подолгу, испытывая после этого удивительный прилив сил.

Часами сидя в земляной яме, она разглядывала свое обнаженное тело — выступающие ребра, переплетения мускулов под плотной кожей. Стало бы оно другим, если б ее жизнь сложилась по-иному? Наверное, стало. И злой, въедливый голос тут же спрашивал — а могло бы быть все по-иному? Осадил бы твой город не орден, а Вельф Аскел со своей конницей, и послали бы тебя за помощью к комтуру Визе, и служила бы ты теперь не королю, а ордену… Что, нет? Ни за что? Так в тебе ли самой причины этого или в человеке, которому ты служишь? И обрывала — молчи, дура! Я действую из высших побуждений, ради пользы государства… И вообще, это не твоего ума дело.

Одевшись, вылезала наружу, спускалась ниже — за орехами или грибами, бродила, пугая белок, сшибала каштаны. Припав к земле, пила воду из бивших в горе ключей. Но чаще просто, сидя под скалой на вершине, разглядывала окрестности, далеко видные в ясном голубоватом воздухе этих прозрачных дней. Неправильными клиньями густого зеленого мха внизу лежали леса со вкраплениями уже пожелтевших лугов, в самой дали серой змеей извивалась дорога. А с другой стороны громоздился горный хребет, еще доступный здесь, с добрыми горами, заросшими дубами и соснами, добрые зеленые великанские звери, зубы они покажут позже, позже… Оттуда, с дальних вершин, полз туман, но ветра долин развеивали его, и все по-прежнему оставалось ясно. Она смотрела вдаль, и какое-то непонятное чувство поднималось в ее душе — может быть, тоска? Но это была не та тоска, что мучила ее в Книзе никчемностью своего существования, и не та, что иногда приходила теперь, когда она сомневалась в себе. Она не причиняла боли и не принадлежала Адриане, какой она знала себя всегда. И уж, конечно, она не принадлежала Страннику.

Все чаще Адриана поднималась на выступ скалы над пещерой, и однажды на рассвете, когда туман уполз обратно в горы, она завидела на дороге множество всадников, таких же безвредно маленьких, как все в долине, похожих на муравьев, ползущих по своей дорожке. Но это было войско на дороге. Они двигались медленно и совершенно беззвучно на таком расстоянии, будь Адриана в пещере, она бы ничего не заметила, и, хотя это было невозможно — слишком далеко, — ей показалось, что она различает знамя с лежащим то ли волком, то ли леопардом.

Не медля ни минуты, Странник собрался и стал спускаться вниз.

К Монтенару он подошел поздно вечером, когда гарнизон уже разместился в крепости. Приходить раньше не имело смысла. Все ворота послушно открывались, стоило только показать печать, и он свободно прошел во внутренний двор. Там, у входа в главную башню, пришлось подождать. Все было как всегда, и он стоял, спокойно осматриваясь. Костры во дворе, сидящие в телегах и под телегами люди, доносящийся откуда-то женский смех, фляги, переходящие из рук в руки — ничего похожего на мертвый ночной покой Белфрата.

Старый знакомец, долговязый Ив, спустился вниз, предупрежденный охранником. Странник кивнул ему, забрасывая котомку на плечо.

— Пошли, — сказал Ив, — о тебе доложено.

Они поднялись по лестнице, прошли по темному коридору. В переходах гудели голоса, мелькали какие-то фигуры. Похоже, что здесь, как и во дворе, шло веселье. Странник не спрашивал, куда его ведут, но был уверен, что Ив проводит в отведенную ему клетушку, откуда Вельф вызовет его по окончании пира в согласии с установившимся порядком. Поэтому он шел без опасений, не спуская глаз с сутулой спины оруженосца. Взрыв хохота грянул где-то совсем рядом. Ив распахнул низкую дверь и отошел в сторону, пропуская Странника. Тот шагнул вперед — в лицо ему ударил горячий душный воздух — и остановился, щурясь от света множества факелов. Не меньше трех десятков развеселых физиономий разом повернулись в его сторону. Он был в пиршественном зале, Ив впустил его в одну из боковых дверей, и, повернувшись направо, Странник встретился взглядом с Вельфом. Полководец сидел в свободной позе в кресле с высокой спинкой и смеялся. Странник замер от злости. Ведь сказано было, и не раз, — пусть меня видит как можно меньше народу, так нет, выставляет меня напоказ перед всей своей пьяной оравой! Странник не сомневался, что Вельф сделал это нарочно, а не по забывчивости — он же упрям, как сто ослов!

— Подойди же! — крикнул Вельф.

Странник прошел вдоль длинного стола, по-прежнему глядя своему сюзерену в глаза, и только подойдя к самому креслу, слегка наклонил голову.

— Говори — какие вести принес?

«Вот еще выходка: на пиру — о делах! Или он хочет видеть, как я выкручусь?»

— Мой посланный добрался до тебя? — спросил он.

— Этот мальчишка?

— Значит, добрался. Тогда изволь взглянуть, — Странник подал ему свернутые пергаменты. Вельф взял их и, не глядя, передал стоящему за спиной слуге.

— Сейчас не время, — сказал он и внимательно посмотрел на Странника. По этому взгляду лазутчик понял, что Вельф о многом догадывается. Похоже, они думают об одном и том же.

«Ладно, на этот раз я тебя прощу». Вельф усмехнулся, в углах его рта резко выступили мускулы.

— Лучше скажи, как поживает твой друг комтур Генрих Визе?

— Боюсь, что никак, — ответил Странник. «Выставил меня шутом, так терпи».

— Это как понимать?

— Мы с ним случайно повстречались. Дозволь, господин, принять это от смиренного твоего слуги. — Опустившись, как положено, на одно колено, Странник протянул Вельфу золотое комтурское кольцо. Большинство рыцарей повскакали с мест, чтобы разглядеть непонятный предмет. — Это я снял с его руки, — добавил Странник.

— Ты убил его?

— Иначе он убил бы меня. Но это был честный бой, — сказал Странник недовольным голосом, непонятно чему обидевшись.

Вельф, сощурив глаз, повернул кольцо двумя пальцами.