Андрей Валентинов - ...Выше тележной чеки

– Лоэн! – шепнул он, стараясь, чтоб не услышала сестра. Риттер повернул голову, вздохнул:

– Увы… Мои силы кончаются…

– Говорят, в Ирий нельзя уходить со злобой в сердце и грехом на душе, – голос Танэлы дрогнул. – Перед тобой брат, и перед тобой, Лоэн-гэру, я признаюсь, что собиралась убить невинного человека, хоть и по повелению отца, но в нарушение обычаев людских и божьих… Это моя первая вина. Вторая же в том, что, умирая, оставляю я своего сына без матери, и поистине эта вина не меньше первой…

– Сына?! – От неожиданности Кей даже привстал. О чем это она? Разве у сестры есть сын?

– Ты не знал об этом, Стригунок! – Танэла грустно улыбнулась. – И никто не знал, кроме отца. Тот, с кем я хотела связать жизнь, погиб на полдне, он был в войске Сварга, когда румы высадились у Акелона. Моему сыну три года, он живет с кормилицей недалеко от Стрежня. Наверно, я плохая мать, Стригунок, но отец прав – в Савмате не любят Кеев-бастардов. Наша мать бы не простила, ты ее знаешь…

Ноги ощутили холод – черная бездна подползла совсем близко. Велегост встал. Остальные тоже поднялись, и теперь все трое стояли, спина к спине. Кей нащупал руку сестры и крепко сжал.

– Мне тоже тяжело уходить с кровавой ношей, – вздохнул он. – По моему приказу убили безоружных людей, которые искали моей милости. Я жертвовал своими воинами, посылая их на верную смерть. И хотя я лишь выполнял свой долг, долг Кея, их души все равно потребуют суда в Ирии. Но не только в этом моя вина. Я не верил своему отцу и завидовал брату. Завидовал – и был готов поднять на него меч. Да смилуются надо мною Золотой Сокол и Матерь Сва!

Холод стал сильнее, ледяное дыхание опалило лицо, и Велегост закрыл глаза. Найдут ли их души путь в теплый Ирий из этого черного безмолвия?

– Вы вините себя в сделанном, но мой грех тяжелее, – заговорил Лоэн. – В час, когда решалась судьба моей страны, я не взял в руки меч и не вышел на битву. И хотя запретили мне это мой отец и мой дед, должно было пренебречь запретом, ибо решалась в тот день судьба Логрии, и был на счету каждый боец. И был я плохим мужем и плохим отцом. Оставил я свою семью, хоть и по велению долга, но в нарушение законов Божьих и людских. Да смилуется надо мною Творец!

Все было сказано, и трое замерли на пороге Вечности. Мгновения тянулись, холод подступал к сердцу, наплывало забытье, и черная пелена уже затуманивала разум. Даже сквозь сомкнутые веки было видно, как темнеет вокруг.

– Звезда…

Голос сестры донесся, словно издалека, и Велегосту почудилось, что Кейна просто произнесла свое имя. Танэла – Звезда. Отец называл дочь Звездочкой…

– Звезда! – голос Кейны прозвучал громче. – Стригунок, звезда! Она светит!

Открывать глаза было трудно, почти невозможно, но Велегост все-таки разлепил заледенелые веки. В глаза ударил свет – острый, яркий. Звезда горела где-то далеко, в неизмеримой дали, но ее лучи пронзали черную тьму, рождая нежданную надежду.

– Лоэн!

Риитер отозвался не сразу:

– Я не верил. Господи, прости мне неверие мое!

Свет стал сильнее, он уже слепил глаза, звезда росла на глазах. Дышать стало легче, ледяные клещи отпустили сердце. И вот огонь – невыносимо яркий, живой, загорелся совсем близко. На миг Велегосту показалось, что он видит очертания огромной светящейся чаши, от которой исходит золотистое сияние. Видение исчезло, и тут тьма дрогнула. Луч цвета старого золота, разрубив черную пелену, упал, превращаясь в узкую тропу, висевшую прямо над бездной. Пахнуло теплым воздухом, в висках бешено застучала кровь…

– Велика сила Небесной Чаши! – Лоэн медленно поднял руку к черному небу. – Пойдемте, ибо это – наш путь!

Он первым ступил на золотистую тропу, затем повернулся, подал руку Кейне. Велегост шагнул последним, и тут же за его спиной неслышно сомкнулось темная стена. Золотая дорога казалась тонкой, невесомой, но ноги ступали ровно, и каждый шаг словно прибавлял силы. Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, тропа расширялась, становилось теплее, и вот в глаза ударил яркий солнечный свет. Негромко вскрикнула Танэла. Велегост обернулся – и ахнул. Исчезла черная бездна. Над ними голубело безоблачное летнее небо, вокруг лежала знакомая долина, а впереди зеленел лес, росший на склоне загадочной горы.

Они вновь сидели, но уже не на дороге, а на душистой траве. В двух шагах была опушка, а над ними возвышалась недвижная громада Абдугая. Вдали темнели два небольших пятнышка. Страшные скалы – Мертвые Риттеры – казались отсюда безобидными камешками.

– Поистине неисчислимы силы Небесной Чаши, – негромко рассказывал Лоэн. – И пока хранит ее дед мой, славный Анхортас, не страшны нам ни меч, ни ворожба. Тридцать лет, с того несчастного дня, как погиб гэну Удер, последний правитель Логрии, наша семья бережет святую реликвию. Не отдали мы ее безбожному Арх-тори, коего недаром прозвали Медведем-Волопасом. Не смог он добыть ее, хоть и многих посылал он разбойников во все стороны света. Но не открыли мы ворота твердыни нашей и сберегли Чашу для тех, кто ее будет достоин…

Риттер замолчал и улыбнулся. Велегост тоже усмехнулся. Приятно чувствовать себя живым! И хорошо, что где-то существует загадочная Чаша!

– Эта Чаша… Она может все? – осторожно спросил Кей.

Лоэн рассмеялся:

– Все может лишь Господь! Однако же сил Его Чаши и мудрости деда моего хватило, чтобы даже через полмира следить за неразумным риттером, который пренебрегает мудрыми советами, и вовремя спасать его, как спасают из проруби слепого щенка… Но не пора ли нам двинуться в путь? Если прекрасная Кейна уже отдохнула…

– Прекрасная Кейна отдохнула, – Танэла встала, поправила длинные светлые волосы. – Лоэн… После всего… Мне нечего стыдиться, но все равно – прости! Я не виновна, что получила именно этот приказ, а не другой.

– Полно! Мы все сказали правду, а правда не может обидеть. – Лоэн достал из-за пазухи свиток, развернул, прищурил глаза. – Однако же поиск наш не закончен…

– Нам направо, – вздохнула Кейна. – Это совсем рядом.

Велегосту оставалось лишь удивиться – в очередной и явно не последний раз. Он уже понял, что кареглазый парень не иначе как из семьи чаклунов. Может, даже рахманов, ведь Патар Урс рассказывал, что рахманы живут по всему свету. Но Танэла! Как плохо он знал старшую сестру!

Тропа, еле заметная в густой траве, вела вдоль опушки. Кей то и дело оглядывался, однако ничего загадочного заметить пока не мог. От горы приятно веяло прохладой, вдоль тропы росли невысокие колючие кусты, а если что и привлекало внимание, так это отсутствие птиц. Впрочем, к этому он уже успел привыкнуть.