Александр Сухов - Чужая

– Сделаем, босс, – широко улыбнулся Квагш и, не теряя времени, направился на свое рабочее место.

Затем я воззрился на дежурного и с видом Верховного Инквизитора спросил:

– Что нарыл по поводу автокатастрофы на Варшавке?

– Есть одно интересное видео, Лист. Хочешь посмотреть? – Лева склонился над своим компьютером и виртуозно забегал пальцами по клавиатуре, а я тем временем зашел ему за спину, чтобы экран монитора оказался в поле моего зрения. – Там неподалеку установлена видеокамера ГИБДД, и этот участок дороги вместе с ближайшими окрестностями неплохо просматривается.

После этих его слов на экране появилось изображение приличного участка Варшавского шоссе за несколько минут до аварии, о чем однозначно свидетельствовал таймер внизу экрана. Поток машин, двигавшихся в сторону Москвы, был намного плотнее следующего в противоположном направлении. Видеокамера оказалась современная, с хорошим разрешением и широким полем обзора, поэтому свой "москвич" и злосчастный КамАЗ я заметил практически одновременно. Далее случилось то, что я уже пережил.

Только наблюдать за этим со стороны было значительно ужаснее, нежели от первого лица.

Вот грузовик резко вильнул в сторону моего москвича. Я среагировал и начал уходить вправо. Водитель КамАЗа, кажется, также опомнился и начал крутить баранку в противоположную от встречки сторону, но куда там – такая махина! Дальше удар задней парой колес по левой скуле моей "Ласточки". "Москвич" начинает нещадно крутить, мы бьем "лексус", потом цепляем "Форда", далее в процесс втягиваются все новые и новые транспортные средства. Из развороченного капота моего раритета в разные стороны летят сорванные со своих мест детали. Хорошо, что следом за нами не шла груженая чем-нибудь тяжелым фура. Наконец КамАЗ опрокидывается на бок. В нас в последний раз врезается "форд-фокус", и все замирает. Жуть. Трудно было поверить, что из такой катавасии мы с Квагшем смогли выбраться целыми, невредимыми, ничуть не помятыми и даже в незапятнанных одеждах. Вот это фантастика.

– Десять секунд, – покачал головой я и достал из кармана носовой платок, чтобы утереть пот со своего лба.

– Что "десять секунд"? – не понял Лева.

– Ровно десять секунд нас с Квагшем крутило и вертело в этой мясорубке, – пояснил я, – и каждая из этих десяти секунд могла стать для нас последней. А все благодаря… – Я не довел начатую мысль до логического завершения, поскольку мой взгляд упал на тот самый, с позволения сказать, лесок, в котором мы со стажером обнаружили гипноизлучатель, и меня осенила одна блестящая, на мой взгляд, идея. – Лев, будь другом, сделай доброе дело. Нужно отмотать запись назад в покадровом режиме с интервалом в пять минут.

– Нет проблем, Федор.

Длинные музыкальные пальцы (из Левы в полном соответствии с национальной традицией когда-то пытались выпестовать великого пианиста) вновь застучали по клавиатуре. И вскоре события на экране понеслись в обратном направлении. С минуту ничего интересного для меня там не наблюдалось, но в какой-то момент я заметил шевеление в кущах и попросил дежурного отмотать еще чуть-чуть назад и продолжить демонстрацию в обычном режиме.

И вот, что мы увидели: к месту будущей аварии подкатил внедорожник, из которого вылезло пятеро внешне похожих на людей существ. Затем из багажника автомобиля была извлечена знакомая нам с Квагшем "водопроводная труба" и сумка с неведомым содержимым. Впрочем, догадаться, что в ней находится, было не так уж сложно. Скорее всего, та самая видеоаппаратура, с помощью которой злоумышленники собирались контролировать данный участок Варшавского шоссе. Я посмотрел на бегущие внизу экрана цифры и сделал вывод, что излучатель был установлен примерно за три часа до аварии. Подстраховались, гады на случай моего отказа от сотрудничества.

Дальнейший просмотр видеозаписи не имел для меня уже никакого смысла.

– Спасибо, Лев! – искренне поблагодарил я парня и обратился к нему с еще одной просьбой: – Ты вот чего, не мог бы установить для меня личности тех ребят из внедорожника?

– Влегкую, – самодовольно напыжился Лева. – Зайди через полчасика, получишь полное досье на каждого. – И сразу же с обычным фанатизмом компьютерного гения парень забыл обо мне и с головой погрузился в проблему, бормоча еле слышно себе под нос: – Сейчас мы номерочек срисуем, потом пробьем по базе…

Убедившись в том, что Лев Ефимович на полном серьезе отнесся к моей просьбе, я покинул юное дарование с намерением навестить Сан Саныча, нашего самого главного оружейных дел мастера и вообще по жизни весьма толкового человека.

Это был пожилой мужчина. Невысок, коренаст. Всегда в толстенных очках, хотя, по его же словам, Хорос не раз предлагал избавить его от старческой дальнозоркости. Бороды на моей памяти не носил, но усы были всегда при нем, короткие седые и жесткие, будто щетина платяной щетки.

Саныч, облаченный в синий рабочий халат доперестроечного образца, как обычно, пребывал в своей мастерской в окружении разного рода станков, станочков и прочего инструментария, а также развешенных по стенам убойных приспособлений. Он сидел за столом, пил вприкуску с коричневым сахаром чай из двухсотпятидесятиграммового граненого стакана в алюминиевом подстаканнике и мысленно витал в каких-то неведомых мне эмпиреях.

– А это ты, Федя, рад тебя видеть! – Завидев меня, Сан Саныч тут же вышел из состояния медитативного транса. – Проходи, дорогой, присаживайся. Чайку тяпнешь? С мятой и зверобоем.

Я приземлил свою задницу на прочный деревянный табурет армейского образца с дыркой в центре сидения.

– Наливай, Саныч. – И в сердцах добавил: – Вообще-то сейчас впору водочки дерябнуть, жаль нельзя.

– Ежели хочешь, можно организовать и водочки, – улыбнулся главный оружейник и, посмотрев на меня, добавил: – У меня как раз имеется.

Еще бы у него не имелось. Поди, не одна поллитровка в загашнике припрятана. Народ к нему обращается со всякими просьбами, подчас личного характера, мол, подсоби, Сан Саныч. Тот не отказывает. А народ у нас воспитанный, вот и благодарят, кто чем богат: кто из таможенного конфиската чего подбросит, кто с пузырем заявится. Денег не предлагают, потому как мастер-оружейник их не берет принципиально, хотя и спиртное, по большому счету, не употребляет. Исключительно по великим праздникам и в мизерных дозах.

– Нет, сейчас не могу, – отказался я, – дела, понимаешь. А вот чайком побалуюсь.

– Лады, не настаиваю, к тому же утро на дворе. – Сан Саныч, плеснув из чайника в стоявший тут же на столе второй стакан в таком же, как у него, подстаканнике и протягивая его мне, как бы между прочим поинтересовался: – Ну что там у тебя случилось? Рассказывай!