Татьяна Гуркало - Второй верхний предел

— Да, просто, — согласился Тошиминэ. — Переступить грань всегда просто, если сумеешь до нее дойти и не замрешь перед ней в ужасе. Всего то и нужно иметь немного упорства и желание получить больше, чем есть сейчас. Я стал видеть связующие после того, как смог договориться с мечом. Я стал достаточно сильным, чтобы он сумел меня услышать и понять.

— А я защиту поставил, — вспомнил Хаски. — Я тогда вообще помощником не был. Мы ходили в горы. С Салишем, он уже был шестым, хотя ума было не больше чем сейчас. Он нас водил потренироваться и завел слишком далеко, мы вернуться не успели, так что пришлось заночевать в каком-то ущелье. Там на нас и напали те крылатые твари, до сих пор не знаю кто, было темно, никто их толком не рассмотрел. Салиш запаниковал, никак не мог решить, как нам защищаться. Вот я с перепуга и выставил защиту, силы вбухал уйму, эти твари на подлете сгорели, а я в обморок хлопнулся. Ребята поорали на Салиша, дождались утра и потащили меня в больницу, от переутомления лечиться. Я два дня лежал трупом, не реагируя вообще ни на что, а на третий увидел твои связующие.

— Неа, — ухмыльнулся Тошиминэ. — Свои. Поначалу только свои связующие видишь. Чужие начинаешь видеть немножко позже. Когда к изменившемуся миру привыкаешь.

— Ага, — не стал спорить Хаски.

Мир для него менялся постепенно. Словно рос.

— Пошли. У нас мало времени. Всего два дня.

Хаски печально вздохнул и пошел. Разве у него был выбор? С решениями командиров без достаточно веской на то причины обычно не спорят. Даже Тошиминэ для того, чтобы сбежать от своего обожаемого Арая понадобилась очень веская причина и закончилось это не очень для него хорошо. Чем может закончиться бунт против новоиспеченного командира Желтого сектора, Хаски не знал и искренне надеялся, что никогда не узнает. Экстремальные развлечения его как-то не привлекали. Наверное, поэтому он изменил семейной традиции, отказался пополнять собой ряды как охотников, со свистом и улюлюканьем гонявших по горам различную нечисть, так и стихийников, развлекавшихся надругательством над погодой, ландшафтом и здравым смыслом. Хаски искренне считал себя самым разумным человеком среди всех своих близких и дальних родственников. Соглашаться с ним почему-то никто не спешил. Иногда его это расстраивало. Особенно когда из глубин души выползал вечно о чем-то тоскующий волк и предлагал забраться повыше и немножко повыть. Волк был тем еще пессимистом.

— Связующих всего три. Почему, лучше не спрашивай, слишком много теорий и ни одной вразумительной, — тоном опытного лектора начал рассказывать Тошиминэ. — Условно их можно поделить на волю, желание и мысль. Собственно любая из нитей может принимать любой из этих видов. Но они никогда не бывают одинаковыми. Всегда воля, желание и мысль. Если лишаешься одной из нитей, желание и мысль перетекают друг в друга на одной нити. Если двух — к ним присоединяется воля. В общем, ничего хорошего. Голова очень болит, да и сила ведет себя совершенно непредсказуемо. Пытаться что-то выплетать в таком состоянии способен только вконец отчаявшийся самоубийца.

— Ага, — глубокомысленно сказал Хаски. Чем ему могут помочь подобные рассказы он пока не сообразил.

— У людей, способных швыряться чистой силой без всяких заготовок, то есть у тех, кто овладел так называемой высокой волной, этих нитей нет. Они оборваны.

— Чё?! — жалко пискнул Хаски. Он почувствовал опасность. Захотелось заскулить и заползти в первую попавшуюся щель. Еще и голову руками прикрыть на всякий случай. Чувство опасности до сих пор его не подводило. Тошиминэ задумал что-то не шибко приятное. Отомстить решил за что-то, что ли?

— Понимаешь, они оказались в ситуации, которая потребовала от них гораздо большего, чем они способны были сделать, — продолжил лекцию командир, не обращая ни малейшего внимания на неуверенный вид подчиненного. — Ты же знаешь, что любое плетение рассеивает вокруг себя до девяноста процентов силы вложенной в него. Срабатывает в лучшем случае процентов двадцать, остальное бесполезно рассеивается в пространстве. Когда силу вкладываешь в слова, соотношение где-то пятьдесят на пятьдесят, но, ни один противник не будет ждать, пока ты закончишь говорить. Так что заклинания годятся только тогда, когда у тебя куча времени для произнесения. Еще хуже в этом плане разнообразные ритуалы с их непременным рисованием знаков и символов для привязки. Амулеты и прочая дребедень спасают лишь в немногих ситуациях, да и разряжаются быстро. А носить с собой мешок разнообразного хлама довольно глупо. — Тошиминэ печально вздохнул и посмотрел на небо.

Хаски безнадежно уставился на ближайшее дерево. Лекция ему нравилась все меньше и меньше. Он никак не мог сообразить, чем ему могут помочь подобные знания и что задумал командир.

— Они нашли выход? — отчаявшись додуматься до чего-то стоящего, спросил Хаски.

— Нет. Это был не выход. Это был жест отчаяния. Заставить свою силу полностью становиться тем, чем ты желаешь ее сделать можно только одним способом. Уничтожить связующие и вкладывать ее в заготовку в ее изначальном виде. Заготовке в принципе все равно, какую энергию поглощать. Перестраивает силу наше тело всего лишь для собственного удобства.

— Не понял, — честно признался Хаски.

— Дело в том, что основные потери происходят из-за того, что сила течет только по связующим. Она в заготовку вливается постепенно, небольшими порциями, связующие не могут ее пропустить всю сразу. Есть теория, что в этот момент происходит какой-то анализ. Какой именно, мнения кардинально расходятся. Представь, что в заготовку влилась первая порция силы, пока вливается вторая, первая начинает терять форму и покидать границы заготовки. Все равно, что лить воду в дырявое ведро. Если вылить в это ведро сразу много воды, оно мгновенно наполнится и лишь потом станет течь, но у тебя хватит времени, чтобы перелить воду куда-то еще. А если лить понемногу, большая часть воды успеет вытечь.

— Понятно, — печально сказал Хаски. Он действительно стал понимать. — Если исчезнут связующие, можно будет бросаться большими порциями силы, не дожидаясь, пока она от тебя сбежит.

— Да, — согласился Тошиминэ и немного покивал для пущей понятливости. — Только существует одна проблема. Сила изменять привязана к нам связующими. Если они исчезнут, сила обретет свободу и спокойненько вернется в изначальный хаос, даже не попрощавшись со своим носителем. Она чрезвычайно редко остается верной человеку. Человек после этого жить в долине не сможет.

— Я здесь причем?

— Ты видишь связующие, — сказал Тошиминэ и чему-то улыбнулся.