Фреда Уоррингтон - Янтарная Цитадель

Мир завертелся колесом. Танфия уткнулась лицом в небо, такое близкое, что можно поцеловать танцующие рядом луны, и в то же время она падала, деревья смыкались над нею, как волны, и трава, как паутина, лопалась под ногами. Она хотела вскрикнуть, но только захрипела. Ей улыбнулось мужское лицо в рамке темно-рыжих кудрей, прекрасное и насмешливо-мягкое.

Белый блескучий огонь полоснул по глазам. Оружие, это был клинок, сейчас элиры убьют ее! Танфия приготовилась к смерти. Она нечаянно, не нарочно нарушила какую-то границу, или оскорбила их…

«Нет! Брейида и Антар, упасите меня!»

Мир рывком остановил свое кружение. Все снова было тихо, Танфия лежала на траве. Стиснув кружащуюся голову трясущимися руками, девушка попыталась присесть. Когда это ей удалось, она ощупала руки-ноги, проверяя, целы ли они. Но ран не было.

И тут взгляд девушки привлек блеск на алтаре.

Поверх ее жертвы – цветов и колосьев – лежал тонкий белый предмет. Это был нож, длиной в ладонь, с клинком из белого хрусталя и серебряной рукоятью, украшенной знаками ясного солнца и тройной луны. Оружие было изумительно, потусторонне прекрасным, таким хрупким, словно одно прикосновение руки могло растопить его. Клинок был наполовину утоплен в ножны серебристой кожи, с нашитыми искристыми бусинками, составлявшими ромбовидный узор.

Раньше Танфия никогда не видела элирских ножей, но сразу поняла, что это такое.

– Это предназначено мне? – спросила она в голос. – Это для меня, или это приношение элиров Брейиде?

Никто не ответил.

– Может, я совершаю жуткое богохульство… тогда простите. Но мне пригодится любая подмога.

Прикусив губу, она потянулась к ножу, но тот расточился, растаял под ее пальцами. Танфия отдернула руку и отерла ладонь о юбку, будто коснулась какой-то гадости.

Ее трясло. Алтарь был пуст. Но все казалось таким настоящим… Может, это у элиров шутки такие, подумала она. Или я умом тронулась? Надо ж было так сглупить. Элирские вещи лапать – все равно, что с огнем играться, так в сказках говорят.

И ей снова вспомнилось пропавшее куда-то хрустальное зеркальце, подарок Хельвин.

Бледный свет померк, в роще снова стало тихо. Только сердце Танфии колотилось в груди, и тупая боль нарастала за глазами.

Пошатываясь, она встала, сбивчиво поблагодарила богиню и медленно побрела назад в деревню. Как все переменилось здесь! Все стало тесным, жестким, бесчувственным. Не померк еще закат, а ни живой души не было видно – все рано разошлись из почтения к Эвайну. Но близ Дома Собраний Танфия заметила чью-то тень. Кто-то крался вдоль амбара и задней, черной стены Дома. Завидев девушку, идущий ускорил шаг, будто скрываясь.

– Линден! – окликнула Танфия.

Юноша остановился, смирившись. Танфия затащила его на кухонный дворик. В мутных сумерках она видела, какие черные круги залегли вокруг глаз на его бледном лице.

– Ты ни слова не сказал на собрании! – начала она. – Мог бы и поддержать меня! Или ты не хочешь вернуть Имми?

Линден опустил голову и привалился к стене. Весь его вид выражал глубочайшее отчаяние.

– О боги, Танфия! Если б ты знала, как я этого хочу – не спрашивала бы! Но что толку было языком молоть?

– Будь у тебя капля смелости, чтобы перечить отцу…

– И что было бы? Я бы только его опозорил! Все без толку.

– Знаю. – Танфия положила ему руку на плечо. – Они трусят.

– Не только. Это как сказала жрица: безумие – идти против царской воли. Один раз попытались, и глянь, что вышло.

– Да, и я понимаю, мои родители не могут оставить деревню, как бы ни хотели. Но меня-то ничто не держит! Бабушка наказала мне поступать, как я считаю нужным, будто знала, что у меня на уме. Так что вот – я иду спасать сестру. Все.

Линден глубоко вздохнул. Лицо его отвердело.

– Тогда я с тобой.

Танфия не знала, радоваться ей или тревожиться.

– Ты уверен?

– Да. Страшно, но мне плевать. Я хочу вернуть Имми. Если я останусь без нее, я помру, так что делать нечего. – Он покосился на темное кухонное окно. – Пошли в дом. Все спят.

В кухне, пока Линден возился со свечой и огнивом, а потом разливал пиво в кружки, Танфия присела за длинный исцарапанный стол. Юноша сел напротив.

– Это будет непросто, – заявила Танфия. – Идти придется не одну неделю, даже если по дороге мы сумеем купить или украсть коней. Я даже не знаю, с чего начать. Но уходить надо сегодня. Чем раньше, тем лучше.

– Непросто?

Это сказал не Линден. Скрипнула дверь, и из темноты на свет свечи выступил Руфрид. Шагнув вперед, он оперся о столешницу, и презрительно глянул на Танфию.

– Непросто? Ты хоть понятие-то имеешь, куда собралась?

– Это, между прочим, личная беседа! – огрызнулась Танфия. – Очень на тебя похоже – подслушивать.

– Зачем? – фыркнул Руфрид. – Вы прямо у меня под окном орали во весь голос, как обычно. Если ты думаешь, что потащишь моего братишку в это безумное путешествие, подумай лучше еще раз.

– Руфе, не лезь не в свое дело! – вмешался Линден.

– Вы умом тронулись. До Хаверейна-то пешком еле дойдешь. Как вы собрались еду с собой тащить – не на один день ведь? Как собрались в глуши брести? А если ботинки сносите, или звери лесные на вас накинутся? Ты вот знаешь, как далеко до Парионы, или хоть в какую сторону идти?

– Конечно! – заявила Танфия.

– Тогда нарисуй мне карту, – предложил Руфрид, подталкивая к ней угольную палочку и обрывок бумаги, на котором Мегден записывал дела на день. – Давай.

Закусив губу, Танфия принялась чертить. Излучинка. Холмы. Хаверейн. Афтанский Рог. Горы, река Скальдинка, на ней город Скальд… а дальше что? Девушка призадумалась, потом решительно довершила то, что казалось ей вполне пристойным подобием Авентурии.

– Вот же бредятина, – с мрачным удовлетворением заключил Руфрид. – Ты забыла целое царство, и горный хребет. Париону ты жутко любишь, а как туда пройти – не знаешь.

Танфия швырнула уголек на стол.

– Ну так нарисуй лучше!

– А мне зачем? У отца в кабинете есть карты, их и принесу.

Руфрид запалил вторую свечу от первой и вышел.

– Что он затеял? – спросила Танфия, покуда Руфрида не было.

– Просто он такой есть, – вздохнул Линден.

– Если хочешь, можешь его слушать, а я не стану! Одна пойду!

– Нет, Тан. Ему меня не отговорить.

Пару минут спустя Руфрид вернулся и вывалил перед Танфией здоровенный свиток. Развернув его, девушка увидала перед собой изумительную карту, начертанную черными чернилами на белом шелке. И тут она заметила, что Руфрид держит в руках какие-то бумажки, а лицо его невозможно побледнело.

– Я нашел это на отцовском столе, – проговорил он.

– Что? – переспросил Линден.