Дэвид Эддингс - Владычица магии

— Привет тебе, моя королева, — издевательски поклонился незнакомец тёте Пол.

— Вежливость гролимов подобна стуже в весенний день, — ответила та, окидывая его ледяным взглядом. — Я не твоя королева, Чемдар.

— Так будешь ею, Полгара. Мой хозяин сказал, что ты станешь его женой, когда он возвратится в своё королевство. Получишь власть над всем миром.

— Это поставит тебя в невыгодное положение, не так ли, Чемдар? Если я стану твоей королевой, ты должен бояться разгневать меня, верно?

— Но я всегда могу обойти тебя, Полгара, а как только ты выйдешь замуж за Торака, во всём покоришься его воле. Уверен, тогда все старые обиды и распри забудутся.

— Думаю, с нас хватит, Чемдар, — вмешался господин Волк. — Твои речи начинают утомлять меня. Можешь получить обратно свою тень!

Он взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.

— Иди!

И снова Гарион почувствовал странный толчок и прежний рёв в ушах. Всадник исчез.

— Ты ведь не уничтожил его? — ошеломлённо охнул Силк.

— Нет, что ты. Это всего-навсего иллюзия. Детский фокус, так восхищающий гролимов. Тень можно перенести на любое расстояние, если кто-то пожелает взять на себя этот труд. А я всего-навсего отослал эту тень к хозяину.

И внезапно ухмыльнулся, ехидно скривив губы:

— Конечно, я выбрал окольный маршрут. Боюсь, путешествие займёт несколько дней. Ему это вреда не причинит, но чувствовать себя будет довольно неприятно, а главное, привлечёт всеобщее внимание.

— Да, невесёлая перспектива, — согласился Мендореллен. — А кому же принадлежит столь невежливая тень?

— Чемдару, — ответила тётя Пол, возвращаясь к израненному Леллдорину. — Одному из верховных жрецов гролимов. Мы с отцом встречались с ним раньше.

— По-моему, нам лучше убраться отсюда, — решил Волк. — Как скоро Леллдорин сможет сесть в седло?

— Не раньше чем через неделю. И то вряд ли, — откликнулась тётя Пол.

— Об этом не может быть и речи. Оставаться здесь нельзя.

— Он не может ехать верхом, — твёрдо повторила она.

— Можно сделать что-то вроде носилок, — предложил Дерник. — Перекинем их на спины двух лошадей. Так мы не причиним ему вреда.

— Ну как, Пол? — нахмурился Волк.

— Думаю, Дерник прав, — ответила она не очень решительно.

— Тогда за работу. Нас здесь отовсюду видно. Нужно уходить.

Дерник кивнул и отправился за верёвкой, чтобы сделать носилки.

Глава 7

Сэр Мендореллен, барон Во Мендор, мужчина ростом чуть выше среднего, с чёрными вьющимися волосами и тёмно-синими глазами, обладал зычным голосом, которым привык громогласно изрекать собственное мнение. Гариону он не понравился. Ошеломляющая самоуверенность, эгоизм в столь первозданном виде, что казался почти трогательным, — всё это подтверждало мрачные рассказы Леллдорина о мимбратах, а изысканная почтительность Мендореллена по отношению к тёте Пол казалась Гариону переходящей границы обычной вежливости. Положение ухудшалось тем, что тётя Пол, по-видимому, с большой охотой выслушивала любезности рыцаря.

По мере того как путешественники под непрерывным дождём оставляли за собой всё больше лиг, Гарион с удовлетворением заметил, что друзья разделяют его мнение. Выражение лица Бэйрека говорило само за себя, брови Силка насмешливо поднимались при каждом новом заявлении рыцаря, а Дерник всё больше хмурился.

Гариону, однако, было некогда разбираться в своих чувствах к мимбрату.

Приходилось ехать рядом с носилками, на которых в горячечном бреду метался Леллдорин: яд олгрота по-прежнему бродил в его крови. Гарион то и дело бросал встревоженные взгляды на тётю Пол, а во время самых тяжёлых припадков беспомощно держал друга за руку, не в силах придумать, как бы облегчить боль.

— Переноси своё несчастье с достоинством, добрый юноша, — жизнерадостно наставлял Мендореллен раненого после особенно страшного припадка, оставившего его совсем без сил. — Боль эта — всего-навсего иллюзия, и разум вполне может справиться с ней… если пожелаешь, конечно.

— Именно такого утешения я и ожидал от мимбрата, — прошипел Леллдорин сквозь стиснутые зубы. — Думаю, тебе лучше ехать подальше от меня. Твои высказывания пахнут так же дурно, как и ржавые доспехи.

Щёки Мендореллена чуть покраснели.

— Жестокий яд, бурлящий в жилах нашего искалеченного друга, лишил его, по всей видимости, не только здравого смысла, но и простой вежливости, — холодно заметил он.

Леллдорин с трудом приподнялся, видимо, желая дать достойный ответ, но даже это маленькое усилие разбередило рану: юноша потерял сознание.

— Состояние астурийца весьма тяжёлое, — заключил Мендореллен. — Твоего снадобья, леди Полгара, вероятно, недостаточно, чтобы спасти ему жизнь.

— Леллдорин нуждается в отдыхе, — отозвалась тётя Пол. — Постарайся не слишком его волновать.

— Попробую ехать так, чтобы взор его не падал на меня! Поверь, благородная дама; в том, что образ мой неприятен юноше и вызывает у него злостную лихорадку, нет вины моей!

Пустив боевого коня в галоп, он вскоре оказался далеко впереди кавалькады.

— Они все так говорят? — с некоторым раздражением осведомился Гарион. — Словно пришли из далёкого прошлого.

— Мимбраты вообще предпочитают держаться официально, — объяснила тётя Пол. — Ты скоро привыкнешь к этому.

— По-моему, довольно глупо звучит, — мрачно пробормотал Гарион, свирепо уставившись в спину рыцаря.

— Думаю, тебе тоже не помешало бы иметь хорошие манеры, Гарион.

Тот ничего не ответил; оба молча ехали под проливным дождём навстречу приближающимся сумеркам.

— Тётя Пол! — наконец решился Гарион.

— Да, дорогой?

— О чём это говорил гролим? Насчёт тебя и Торака.

— Торак кое-что сказал однажды, когда был не в себе. А гролимы восприняли его речи всерьёз, вот и всё, — коротко ответила тётя, поплотнее заворачиваясь в плащ.

— Разве это тебя не волнует?

— Не особенно.

— А Пророчество, о котором толковал гролим? Я ничего не понял.

Упоминание о Пророчестве затронуло какую-то глубоко запрятанную струну.

— Кодекс Мрина, — ответила она. — Очень старый экземпляр рукописи, почерк крайне неразборчив. Упоминает о спутниках — крысе, медведе, человеке, который проживёт две жизни. В других вариантах об этом ничего нет, и в действительности неизвестно, имеет ли это какой-то смысл.

— Но дедушка считает, что имеет, так ведь?

— У твоего деда достаточно странных идей. Древние вещи восхищают его, возможно, потому, что сам он стар.