Mercenary - Варвар-воин

Втайне радуясь, что избавился от назойливого орка, я направился к рынку, сопровождаемый Моней.

Буквально через десяток шагов, рядом со мной раздался вкрадчивый голос.

- Таки позволит Повелитель, спросить старому, бедному, больному гоблину усего единый вопросик?

- Спрашивай, Моня.

- А почему, таки, Повелителю нада быть одетым совсем как раб? И почему мы у торговцев покупаем, а не забираем, а их самих - в рабы и в котел?

- Потому что за нашим замком могут следить шпионы, которые замышляют против вашего Повелителя что-то очень плохое, и Повелитель применил хитрость, переодевшись. Понял? А не забираем, потому что тогда завтра или послезавтра уже будет нечего забирать. А если отправить их всех в рабы и в котел, то и не у кого.

- А... А почему... А!!! Среди нас враги и шпионы!!! - закричал Моня и, прежде чем я успел его остановить, побежал с криками в сторону основной толпы гоблинов.

Блин, ну и фиг с ним... Пусть бежит, побегает, успокоится, а я тем временем, не у него на виду, скуплюсь. А то торговцы себя ведут нагло, а показывать перед гоблинами то, что я терплю наглость, это я уже вычитал, нельзя ни в коем случае. Хм, а как тогда оценить то, что я разрешил спрашивать Моне и Умке? Значит надо сделать "внушение", что у меня было хорошее настроение, так как я выспался, поэтому ответил.

Оказывается, торгаши уже сообразили сами, что я могу запросить, поэтому кроме нескольких комплектов одежды, мне была предложена куча оружия. Я поднапряг память и вспомнил, какое оружие является рекомендуемым для гоблинов и орков,

- Я хочу купить по две сотни: копий со стальными наконечниками, кожаных комплектов доспехов, малых деревянных щитов. Далее, по пять десятков: стальные кольчуги, шлемы, большие овальные деревянные, окованные щиты, изогнутые длинные стальные широкие мечи, короткие луки, на каждый лук по пять колчанов со стрелами.

Мы с торгашем ударили по рукам, и он дал отмашку своим, выносить заказанное из склада. Тем временем я просчитывал в голове общую сумму заказа. Что-то у меня сумма не "билась". Даже с учетом того, что у них отношение ко мне "плохое", все равно...

Э, стоп, стоп!

Это как понимать? Почему кольчуг только тридцать? И всех остальных комплектов для орков тоже по тридцать?

- Уважаемый, а Вы не ошиблись в подсчетах? По-моему, ваши помощники вынесли меньше, чем я заказывал.

- Нет-нет, что Вы, Великий Серж. Смотрите...

Торгаш подбежал ко мне, взял меня за руку, подвел к кучкам доспехов и начал пересчитывать каждую, загибая пальцы на МОЕЙ лапе!

- Вы же знаете, что десяток, это две лапы, так? Тогда считаем, раз, два, три, четыре, и на другой лапе - раз, два, три, четыре - итого - один десяток. Откладываем. Запоминаем, что один палец на Вашей ноге, это один десяток. Дальше...

Насчитав таким образом мне четыре раза по восемь, торгаш со светящимся лицом посмотрел мне в глаза и сказал:

- Вот видите, Сулейман ибн АбдахАбул никогда не обманывает своих клиентов.

Я тем временем быстро пересчитал все остальное.

Все комплекты для орков были в количестве тридцати двух штук. Все комплекты для гоблинов - считать лень, но я так понимаю, сотня у этого Сулеймана для орков - это восемь на восемь... Шестьдесят четыре... Значит сто двадцать восемь комплектов. Отлично...

- Уважаемый Сулейман, давайте еще раз пересчитаем деньги, которые я должен Вам за это оружие.

- Да, конечно же, Уважаемый Великий Серж, давайте. Для того, чтобы я больше не тревожил лапы такого уважаемого воина как Вы, а буду считать на своих пальцах. Смотрите, каждое копье стоит...

И этот проходимец начал считать уже на своих десяти пальцах. Более того, оказывается, десятка заканчивается только после того, как будет загнут еще и одиннадцатый палец на ноге, которым откладывали десятки! То есть, если считать товар, то в десятке восемь штук, а если деньги - то одиннадцать монет!

- Уважаемый Сулейман, Вы так быстро считаете, что я не успеваю уследить, давайте еще раз, - сказал я крепко хватая его за правую руку. - Итак, вот один шлем, - откинув считаемое, я загнул один палец на ЕГО руке.

- Итак, получилось три десятка без одного шлема, а Вы мне тут насчитали - пять!

На торгаша было страшно смотреть. Если бы неигровые персонажи могли получать инфаркт, наверное Сулеймана уже разбило бы на месте. Он шел пятнами как светофор. То белый, то красный, то серый, то... Впрочем, мне надоели его мигания. Взяв его за шиворот, я швырнул его в сторону котла с криком "Этого - в котел, на обед!". Радостные вопли гоблинов и дикий визг торгаша медленно удалились в сторону упомянутого кулинарного прибора.

Я повернулся к оставшимся торгашам. Абсолютно все они были белые, как мел.

- Ну что, продолжим урок математики или будем торговать честно? - спросил я, лениво передвигая ногой доспехи под ногой.

Стоп, а это еще что? Я поднял один из шлемов, разглядывая вмятину на нем. Ухватив шлем покрепче, я начал пальцами выгибать вмятину наружу, выпрямляя гнутый бок шлема. В детстве я читал книгу Сенк... Севича... Сенке...вича, называлась она "Крестоносец". Там было про рыцарей, поединки, войну, но особенно мне запомнилась сцена, когда на пиру, один из рыцарей, взял топорик для разделки костей и, не напрягаясь, свернул его в трубочку. Другие рыцари, как не старались, не смогли повторить этот фокус. Естественно, я полез в сервант, нашел там блестящий столовый тупоносый ножик и сильно поднапрягшись, уперев лезвие в шкаф таки согнул его. Гордый, вечером я продемонстрировал папе и книжку и ножик...

Через пару дней, когда я уже мог сидеть на стуле, не шипя и не ругаясь про себя, папа протянул мне другой ножик, темно-серого цвета, с острым носиком и предложил согнуть его, пообещав, что если я смогу это сделать, то мало того, что меня не накажут , я получу на эту неделю месячную норму карманных денег. Минут через десять, выскользнувший из вспотевшей детской руки, нож своим кончиком неслабо порезал мне ладонь. Пока мама вместе с няней бинтовали мне ладонь, я узнал от отца о мягкости и твердости металлов. Что столовое серебро не такое уж и твердое, зато пластичное, а закаленная сталь с легирующими присадками, очень тверда, но хрупка. Что железо, не прошедшее спец закалку, так же мягкое, и что нож, сделанный из него, будь таковой у нас дома, я бы смог согнуть.

Поставив шлем себе на ладонь, я, вспомнив фразу из сказки, со всей дури ударил кулаком по нему. Блинчика, конечно, не получилось. Получилась глубокая тарелка, даже миска.

- Это такая у вас сталь? - спросил я, начиная сердится уже по настоящему. - Мне как, съесть вас всех, в надежде, что купцы из нового каравана будут честнее?

- Приносим свои извинения, о Великий Серж, это все проклятый Сулейман, это он приказывал нам подавать вам самое плохое, выдавая его за высококачественное. Мы сейчас же заменим все.