Фабрис Колен - По вашему желанию

Предложение карлика приняли подавляющим большинством и тут же перешли к следующему вопросу: юбилею Ее величества. В этом году королеве должно было исполниться сорок лет, и Ее величество настаивало на том, чтобы народ был об этом хорошо проинформирован.

Несколько ораторов поднялось на трибуны и предложило возможные программы празднования, включая выпуск разномастных голубей, гигантские буфеты в стиле барокко, концерты на Граймерси-сквер, поздравительные речи и регату на Монстре Тамсоне. Умеренные предложили амнистию трем заключенным в Блекайрон, но их слова потонули в возмущенных выкриках большинства. Вопрос не стоял о том, могут они или не могут освободить этих приговоренных, осужденных за такие тяжкие преступления, как, например, ограбление витрины, а в том, сколько потребуется жареных барашков на грандиозный юбилейный банкет, так как, по полученным данным, свинины в городе не осталось.

Парламентарии были погружены в мучительное обсуждение этой проблемы, когда сама Ее величество, которая до этого момента держалась в темном уголке, поднялась на трибуну. Двое слуг из числа людей вынуждены были поддерживать ее, так как королеве было очень трудно подняться по ступенькам трибуны. Взобравшись наконец на трибуну, она сделала веселый жест в сторону зала, затем окинула собравшихся удовлетворенным взглядом. Ее величество была одета в огромное платье из красного крепа, в котором казалась великим любителем поесть. Она прочистила горло, и в зале стало так тихо, что можно было услышать, как пролетит муха.

— Ну что ж, — начала королева, — как вам хорошо известно, я не люблю долгих размышлений.

Все дружно закивали головами.

— Я хочу сказать вам очень простую вещь. Вы сегодня здесь собрались для того, чтобы обсудить организацию праздника и спрашиваете друг у друга, что лучше всего подойдет для моего юбилея. Но ни один из вас даже не задумался о том, что речь идет о моем юбилее, и ни один из вас не догадался спросить меня о том, что я бы хотела увидеть на этом празднике.

Парламентарии вопросительно уставились на нее. Они не привыкли к таким заявлениям Ее величества. Все в великом волнении ожидали продолжения.

— Все, что я этим хочу сказать, — продолжала Ее величество, — так это то, черт возьми, что это мой юбилей, так? Для начала я хочу, чтобы вы установили гигантскую статую.

— Гигантскую? — переспросил кто-то.

— Минимум в сто шагов.

Все застыли в своих креслах, глаза у парламентариев начали расширяться.

— Но статуя — всего лишь формальность, — заверила королева, — а вот что я именно хочу, так это…

Ее величество задумчиво посмотрела на потолок большого зала, тот был пышно расписан небесно-голубым, пурпурно-красным и желтым с оттенками спелого зерна и золота.

— Чтобы вы вырубили часть Колумбинского леса, и чтобы на том месте могла бы расти трава, понимаете? Прекрасная очень нежная травка. Ах да, и я хочу, чтобы мы все это покрыли золотой пудрой.

Это последнее заявление вызвало гробовую тишину в зале. Ошеломленные члены парламента сидели с открытыми ртами и были не в состоянии даже реагировать. По прошествии некоторого времени какой-то человек из партии консерваторов нашел в себе силы, чтобы подняться.

— Ваше величество, вы шутите, — медленно и членораздельно произнес он.

— Что вы сказали? — переспросила королева.

— Так, ничего.

Мужчина тут же сел обратно и съежился в своем кресле. Ее величество одарило его взглядом, полным королевского гнева.

— Знаете, кто вы такой? — поинтересовалась королева.

Парламентер молча едва покачал головой.

— Да вы насекомое. Уличный точильщик. Несчастная козявка, недоносок, лишенный амбиций и мечты.

— Но, Ваше величество…

— Молчать!

Крик королевы отдался эхом в огромном зале, и это прозвучало как серия неудержимых предупреждений.

— Так вот значит как, — заявила Ее величество, — насколько я это понимаю, ваш Королевский Властелин должен выпрашивать у вас подарок, так? Обычную любезность, простой небольшой знак внимания. И вот в ответ я натыкаюсь на бурные и бездушные возражения собственного парламента. Увы!

К ее глазам явственно подступили слезы. Подавленная, с опущенными плечами, она оперлась руками о край трибуны и всем корпусом подалась навстречу ледяному молчанию аудитории.

— Ваше величество, — начал возражать ультраконсервативный карлик, кандидат в самоубийцы, — дело не в том, что мы не хотим доставить вам удовольствие, наоборот: вы прекрасно знаете, как любит вас народ и насколько мы все, сидящие здесь, ценим вашу мудрость и, в конце концов, ваш динамизм, но, э-э-э…

Королева подняла голову.

— Считается, — закончил карлик, — Колумбинский лес является символом нашего города и, хм, в конце концов, вы знаете, что, более того (смелый оратор в отчаянии попытался найти поддержку у своих коллег, но те уткнулись в свои бумаги), такое просто невозможно осуществить физически, при всем желании.

— Это еще почему, разрешите поинтересоваться?

— Ох, — воскликнул карлик, стараясь выдавить улыбку, — я полагаю, что ваш, я хотел сказать знаю, ваш юбилей уже на носу, и не вижу каким образом мы бы смогли… Во всяком случае, проект должен быть вынесен на голосование в этом высоком собрании, — объявил он, поворачиваясь к своим коллегам, которые демонстративно игнорировали его, — а для этого потребуется определенное время и даже, если допустить, что парламент ратифицирует этот…

Он замолк на полуслове и сел на место, не ожидая вопросов.

— Д-а-а-а! — простонала королева. — Золотой дождь на Колумбинский лес!

Откуда-то из-под юбок она достала древний кусок бумаги, и прочитала его, не скрывая улыбки.

— Это очень старое положение, — пояснила Ее величество так, словно разговаривала с небольшой группой своих друзей, — но я прекрасно знаю, что он до сих пор не потерял силы. Положение 127-Б, внесенное в виде поправки в Третью Конституцию. Гм-гм. «В порядке организации празднований, имеющих отношение лично к Ее величеству, королева имеет право сама принимать все необходимые решения и немедленно ставить его на голосование для получения кредита доверия, чтобы не дать возможность объединиться недружелюбному большинству».

Парламент выслушал это заявление с раскрытыми ртами.

— Я понимаю, что некоторые из вас еще и не родились, когда эта поправка ставилась на голосование, но мне известна ваша приверженность к старине, а это ведь самая что ни на есть старина, не так ли? Очевидно, вы хотите принять меры, чтобы отменить мое решение и для этого объединить против меня недружелюбное большинство, но… но я об этом уже подумала. А разве такой ваш ход не дает мне возможности самой выйти из парламента? О, сейчас я думаю, что это самое подходящее. — Она сделала несколько шагов в сторону и приняла такое выражение лица, словно рассуждает сама с собой.