Тим Пауэрс - Черным по черному

Когда он удалился, Анна неодобрительно покачала головой:

— Что бы тебе не быть с ним полюбезнее? Так ты только лишишься хорошей работы.

Даффи вздохнул и взялся за засов двери в трапезную.

— Анна, это препоганая работа. Когда в двенадцать лет я чистил конюшни, было и то лучше. — Он распахнул дверь и широко улыбнулся. — Что до Вернера, так он сам напрашивается. Ха! Поэзия, помилуй бог! — Он покачал головой. — Вот что… Пиф собиралась оставить на кухне сверток с едой и всякой мелочью, не посмотришь? Утром я должен был занести это ее отцу. И не подашь ли мне поправиться… хмм… после вчерашнего?

Она вытаращила глаза:

— Знаешь, Брайан, не будь я уверена, что к Рождеству турки всех нас перережут, я бы сильно о тебе беспокоилась.

Пройдя залитую солнечным светом трапезную, Даффи присел к облюбованному столу. Первые посетители уже коротали за кружкой пива время между завтраком и обедом, и Даффи пригляделся к ним повнимательнее. За самым большим столом разместилось с полдюжины швейцарских ландскнехтов из числа тех, что явились в город неделю назад, как выяснилось, по уговору с Аврелианом, а за ними в углу сидел высокий чернокожий человек в красной феске. Господи помилуй, черный мавр, подумал Даффи. Он-то что здесь делает?

В последние несколько недель город наводнили всевозможные люди, и ирландец приметил несколько основных групп: по большей части либо разномастные европейские солдаты, либо маркитанты, что колесят за войсками в поисках наживы. Были, впрочем, и третьи — странные молчаливые личности, многие явно из варварских земель, со странной повадкой держаться настороже и пристально вглядываться в прохожих. Как первые, так и последние, по наблюдению Даффи, имели обыкновение собираться в трапезной у Циммермана.

— Эй, там, слуга! — рявкнул один из ландскнехтов, здоровяк с седеющей бородой. — Приволоки нам еще по одной.

Даффи, запрокинув голову, задумчиво разглядывал расписные фризы на потолке, но встрепенулся, когда кружка ударила его в голень и отлетела в сторону.

— Заснул, что ли? — крикнул ему наемник. — Не слышал, я велел принести пива!

Ирландец с улыбкой поднялся на ноги. Он протянул руку, покрепче ухватил приколоченный к стене железный канделябр и одним мощным движением вырвал его с корнем. Тяжело ступая, он подошел к столу наемников, поигрывая покореженным куском металла.

— Кто тут хотел пива? — вежливо поинтересовался он. Изумленный ландскнехт вскочил с проклятием, выдергивая из ножен кинжал.

— Ты, слуга, не слишком дорожишь обстановкой, — сказал он.

— Ничего страшного, — заверил его Даффи. — Я подвешу взамен твой череп, и никто не заметит разницы. Только свечу придется вставить потоньше.

Здоровяк чуть расслабился и откинул голову, всматриваясь.

— Господи боже! Неужто Брайан Даффи?

— Ну… — Даффи отступил на шаг. — Вроде того. Ты знаешь меня?

— Еще бы. — Наемник засунул кинжал в ножны и закатал рукав выше локтя. Через волосатое предплечье отчетливо проступал узкий шрам. — Другая его половина на твоем плече.

Миг спустя Даффи широко улыбнулся и отшвырнул светильник, с грохотом покатившийся по полу.

— Все верно. В двадцать первом, в битве при Вилламаре, когда мы вышибли дух из коммунерос. Мы шли в атаку, и четырехфунтовое ядро угодило в скалу, так что четверых или пятерых обдало градом из камня с железом.

— Воистину так! Но разве это нас остановило?

Даффи поскреб подбородок.

— Сдается мне, да.

— Ни черта! Задержало самую малость, и все.

Ирландец протянул руку, а приятели наемника, успокоившись, вернулись к своему пиву.

— Тебя Эйлиф звать, так?

— Точно. Садись, приятель, рассказывай, в каком ты отряде? Уж извини, что спутал тебя со слугой.

— Вообще-то ты угодил почти в яблочко, — признался Даффи, пододвигая скамью и усаживаясь верхом. — Анна, благослови бог твое доброе сердце, — добавил он, когда та появилась с кружками, кувшином и узелком для отца Ипифании. — Честно признаться, я не в отряде. Я вышибала в здешнем заведении.

Эйлиф фыркнул, наполняя две кружки пенящимся пивом.

— Господи Иисусе, Дафф, это немногим лучше, чем подметать крыльцо по утрам. Нет, так не пойдет. Не пойдет! К счастью, ты оказался там, где следует и когда следует.

— Да ну? — Сам Даффи не чувствовал особой уверенности в этом.

— Еще бы. Я спрашиваю: разве не намерен Сулейман подняться по Дунаю до места, где сидим мы с тобой, и притащить сюда из Константинополя всякого сбесившегося турка? Как пить дать намерен. И ждут ли впереди сражения, спешные марши, паника, исходы, разграбление городов? Да, конечно, или я вообще ничего не смыслю! А кому при этом больше всех перепадает?

Ирландец ухмыльнулся.

— Наемникам. Ландскнехтам.

— Верно! Не рыцарям в их стопудовых печах из брони, шумным и неповоротливым, как телега лудильщика, не епископам с королями, связанным по рукам и ногам собственными землями, и, видит бог, не горожанам, чьи дома сожжены, дочери обесчещены, а ребра торчат наружу от голода. Нет, приятель, нам — профессионалам, кто дерется за лучший кусок, знает цену происходящему и всегда может сам за себя постоять.

— Так-то оно так, — признал Даффи, — но, помнится, случалось, и ландскнехтам доставалось не меньше прочих.

— Ну а как иначе? Ты всегда рискуешь, тут никуда не деться. Но по мне, пусть всегда будет война. На войне все ясно: становись в строй и не болтай. Женщины делают все, что от них требуется, и без всяких дурацких рассусоливаний, что им подавай в другое время. Деньги не нужнее гвоздей для подков, все берешь задарма. Так что возблагодарим господа за Лютера, и короля Франциска, и Карлштадт, и Сулеймана, и всех прочих смутьянов. Черт возьми, когда большие парни отшвыривают шахматную доску после каждой пары ходов, даже загнанная в угол пешка может уцелеть, коли не теряет головы.

Мечтательная улыбка от пробужденных словами Эйлифа воспоминаний играла на губах Даффи. Сменяли одна другую картины неистовых схваток под почерневшими от дыма небесами, сполохов ночных костров под разрушенными крепостными стенами отданных на поживу городов, буйных кутежей в озаряемых светом факелов замковых залах со струями бренди, хлещущими в кубки из пробитого топором бочонка.

— Да уж, Дафф, — продолжал Эйлиф, — тут без тебя не обойдется. На днях должны прибыть имперские войска, но не пристало такому прожженному старому волку маршировать в шеренгах богобоязненных юнцов. — Ирландец широко осклабился в ответ на типичное для наемника презрение к регулярным солдатам. — По счастью, в городе найдется дюжина отрядов свободных ландскнехтов, в каждый из которых тебя примут не раздумывая, с учетом немалых прошлых заслуг. Даже в один-другой, где ты, возможно, успел послужить в свое время. В общем, парень, это твое призвание, а спрос сейчас самый что ни на есть.