Станислав Жейнов - Жу

Это бунт против природы, гадал он, или все таки… — нет? Может, все его желания, вовсе не "его", а как раз "ее"(природы)?!

Больше не убивал, мясо старался не есть, но зимой, — когда не было ягод, когда не добраться до корней, и жировой запас на исходе, — не гнушался падалью, и мелкими грызунами.

Некоторые странности своего организма, не мог объяснить даже себе: всегда копировал крупных зверей, что были не далеко. Когда чувствовал, что изменения переходят допустимый предел, — просто менял место обитания, восстанавливался, и организм снова находил самый крупный объект; процесс повторялся. Менялись и те, кого копировал.

Что дал разум? Разум дал — чувства. Любое событие, явления природы, чужую, свою боль, переживал остро… острее любого другого.

Мозг работал на пределе, и в течении трех-четырех месяцев, — обычно с июня, раз в два-три года, — полностью разгружался. В такое время он терял память, становился неосторожным, уязвимым; рефлексы затормаживались, притуплялись, и "странный зверь" попадался на глаза двуногим, опасно приближался к местам их обитания.

Люди интересовали его, — интересовали очень, — и на время лишенный внутренних тормозов, как мотылек, летящий на огонь, он мог подойти на расстояние выстрела, и даже ближе.

И как-то раз, оказался слишком близко к человеку…

Виктор был очень амбициозным, но не очень думающим бандитом. Коллеги по цеху уважали его и, наверное, где-то в душе любили и, тем не менее, перед тем как выстрелить в грудь, — в отместку за что-то там, — сперва сломали ноги. Ему повезло, — не стали закапывать, — просто выбросили в лесу. Второй раз повезло, когда оказалось что он жив и может ползти, правда, как выяснилось, — не в ту сторону.

"Зверь" нашел его на третий день в десяти километрах от дороги.

Как две противоположности они сошлись, отметили, что интересны друг другу.

"Зверь" выхаживал человека бескорыстно, ничего, не требуя в замен. Виктор поправлялся быстро; ел орехи, заедал малиной и что-то упоительно врал про свою жизнь. "Зверь" не верил, но ему все было интересно, — требовал еще и еще новых историй.

— Да что ты — в самом деле?! — как-то сказал, смеясь со своей очередной байки человек. — Если тебе так интересно, почему бы не узнать самому. Сколько есть замечательных книг, умных людей, красивых идей — уууу.!!

С тех пор эта мысль не покидала "зверя". И одним днем — сам предложил Виктору на время поменяться.

Три года — срок, отпущенный каждому на то, чтобы примерить чужую шкуру и может быть, найти ответы на какие-то вопросы.

Так "зверь" стал Виктором, а Виктор "зверем".

Три года, для "зверя" прошли быстро: в чтении, общении, постоянном поиске информации.

Философы раздражали; они с полной серьезностью задавали вопросы, ответы на которые он оказывается давно знал. И чем умнее они — тем циничней, а он искал не это…

Писатели нравились больше, они добрее, в представлении о жизни, казалось ему, меньше глупостей, но больше лукавства, недосказанности, что можно, при желании, принять за знание. Правда, и те, сильно зациклены на природе человека, — тоже быстро наскучили.

К живописи и поэзии относился лучше, но покорила сердце — музыка.

Не жалел о потраченном времени, узнал что хотел, и даже больше. Но было и разочарованнее. Не увидел в людях себя. И вопрос, кто же он сам — остался.

Последние месяцы не мог дождаться, уехал из города и жил в палатке, возле оговоренного ранее места.

Этой осенью Виктор не пришел. Его не было и на следующий… и еще через год… и еще через семь.

"Человек поневоле" со всех концов мира собирал информацию: о необъяснимых явлениях, снежных людях, оборотнях, прочей нечисти. Был членом многих охотничьих клубов. Интернет, газеты, слухи — все шло в ход и все проверялось.

Однажды повезло, — приблизился к беглецу так близко, что смог задавать вопросы, но тот не ответил — ушел, проигнорировал "человека", не оставил несчастному никаких шансов, никаких надежд.

Год назад выследил беглеца в трех тысячах километрах от места последней встречи, удалось ранить в живот, но и в этот раз улизнул. И вот очередная ниточка: близко, в ста километрах от места их первой встречи на охотничью палатку напал: "ни-то лев, ни-то медведь, ни-то сам дьявол…" Пятеро охотников растерзаны, один спасся, но почти ничего не… Оставшийся в живых несколько дней повторял одно слово, или часть слова: "Жу"… — все что слышали от него медики, газетчики и следователь. После выяснилось, — фамилия охотника — "Жуков", но поздно, — весть о страшном "Жу" уже понеслась по миру.

Потом Жу видели и другие: жители какой-то заброшенной деревушки, пастухи, несколько водителей наблюдали, как перебегает дорогу.

Следопыт быстро нашел логово. Места известные. В этих лесах сам жил когда-то. Но теперь знает чего ждать, — ничем себя не выдаст: будет действовать четко, продуманно, уверенно.

Был Июнь. По повадкам — год, из тех, когда зверь в беспамятстве. Использовать слабость Жу — рискованно, опасно… и это на крайний случай, — если что-то вдруг пойдет не так.

"Виктор" умел манипулировать сознанием одного или нескольких людей, — наверное единственное, что осталось от "его" — прежнего звериного… и это с годами получалось все хуже, хуже…

Старичок на остановке сопротивлялся, не хотел выполнять приказы: "Виктор" понимал: уже нет той хватки, время идет, и чем дальше… "А подавить волю сильного, умного животного — задача сложнее, куда сложнее… Разве что ранить, как-то ослабить физически, — думал он. — Но если получится… то все можно устроить куда проще… Не дать уйти… быть рядом… Может, клетка, или… яма, или..?

План появился быстро.

Поляна — идеальное место. Здесь все и произойдет. Как раз возле засады, — подходящее дерево. К нему принес, цепи, замки, браслеты. Недалеко спрятал патроны со снотворным. Животное будет уменьшаться и чтобы перетягивать браслеты, зверя придется усыплять. Питьевая вода, несколько ящиков тушенки, одежда, — все на несколько месяцев. Были даже ампулы с обезболивающим, для последней, самой болезненной стадии реструктуризации.

Но нужен запасной план. Многое стоит на карте и…

Не далеко от логова нашел пещеру. Вполне сойдет для плана "Б". Одна из стен изнутри теплая — прогревается насквозь летним солнцем. "Сантиметра три четыре — прикинул он. — Двух трех выстрелов хватит, чтобы проделать в стене брешь, чтобы вылезти".

Ружье и патронташ замотал в целлофан, спрятал в пещере, под камнями.

Охота началась.

Никаких бесконтрольных, не соответствующих новому образу — мыслей. И для Жу и для себя — он обычный, не очень смелый, не самый удачливый охотник, Виктор. Никакой импровизации, все шаги продуманы заранее.