А. Живой - Семь верст до небес

Содрогнулись тут горы великие, посыпались с них камни тяжелые. Подул ветер сильнее прежнего. Осветилось небо всполохами яркими. То сам хозяин царства сего – змей о шести головах из дворца своего на битву с Иваном вылетел. Тело его, чешуей покрытое, полнеба занимает, хвост острый за гребни скал задевает, а головы ужасные пасти острозубые скалят. Опустился змей к богатырю и говорит:

– Супротив кого, ты, Иван, песий сын, решил войной пойти? Да мне тебя только на один зуб укусить и то мало. Привел бы ты с собой еще богатырей – вот тогда бы я откушал на славу!

– А ты не похваляйся раньше сроку вражина, – отвечает ему Иван, – я тебе поперек горла встану, не проглотишь! Готовься лучше к бою своему последнему, ибо смерть твоя пришла.

Рассмеялся змей о шести головах, аж скалы закачалися.

– Где тебе мужику лапотоному меня, змея шестиглавого, победить!

– Слуг твоих побил, и тебя побью!

Тут сошлись они в битве тяжкой смертной. Стали наносить друг другу раны великие. Но Громобой не зря воды из чарки напился. Ударит змей – ему все нипочем, только закачается от натуги великой. Зато сам как мечом не рубанет – змей с головой распрощается. Когда у змея из шести только три головы осталось взмолился он и говорит:

– Дай мне Иван, роздыху полмгновенья!

Дал ему Иван передохнуть, а тот вдруг схватил свои три головы, да другим трем в пасти сунул. Съел их и снова приросли головы, будто и не отсекал их Громобой. Стоит перед ним опять чудо-юдо шестиглавое, похваляется:

– Обманул я тебя дурака лапотного! – змей хохочет.

Ничего не сказал Иван, зубы стиснул и снова бой начал. Сошлись они еще раз. Змей ударит, а Иван только покачнется, сам рубанет – у змея голова с плеч. Не прошло и времени малого, а у змея опять три головы осталось. Запросил он сызнова роздыху. Но Иван говорит:

– Не дам я тебе роздыху, вражина! Я по смерть твою пришел.

И отсек ему все три головы остатние. Тут и смерть пришла шестиглавому царю змею. Содрогнулась земля сильнее прежнего, трещины поползли по ней словно змеи длинные, горы рушиться стали. Из шести пять скал обрушились, только одна осталась, на которой змеев дворец стоял. Огляделся Иван, победитель змея, видит по дороге, что из дворца змеева вьется вкруг горы, бегут к нему люди разные во множестве. Пошел он к ним на встречу и говорит:

– Вы идите люди добрые в конец царства до самого края скалы, там найдете орла великокрылого, там меня и дожидайтеся. А я скоро буду, только матушку разыщу.

Поднялся Иван во дворец змея остробашенный, прошел по комнатам злата полным и в последней комнате увидал мать свою. Сидела она на полатях царских в исподней одежде, вся в слезах горючих. Подскочил к ней Иван встал рядом на колени и говорит:

– Не плач матушка моя родная, спас я тебя из лап змеевых. Теперь ты свободная, и пойдем мы с тобой в наш дом родной.

Поднялась тогда Услада и говорит:

– Не брани ты меня сын мой родной, не пойду я с тобой. Случилась у меня судьба страшная непонятная. Украл меня много лет назад змей шестиглавый и принес в свое царство далекое. Оженился на мне насильно и при себе жить оставил. С тех пор жилая я здесь, как его жена. И случилось так, что полюбила я змея злого пуще батюшки твоего доброго, им убитого. И ничего больше не желала я. А теперь пришел ты освободить меня и убил мужа моего любимого. И нет мне пути отсюда никуда.

Отшатнулся Иван, ушам своим не веря, в ужасе огромном. А Услада вдруг подбежала к окошку высокому, что над пропастью находилося, и вниз со всего маху бросилась жизни себя лишив о камни острые.

Вышел Иван в страхе великом из палат змеевых и сломя голову бежать бросился вон из царства сего. Долго бежал, пока не достиг края скалы, где его люди спасенные дожидалися. Был там и орел Илидор. Посадил он всех на свои крылья могучие и отнес вниз. Как достигли они своего селения, пришел в кузню Иван Громобой, бросил на земь меч богатырский, и тридцать лет до него не касался. А сам богатырь тридцать лет в избе лежал не вставая, и людей никого не видел.

Глава 6. Угроза из-за моря

А в ту пору в дали далекой, что лежит за двумя морями великими от земли русской, дозревали дела черные. Властелин мавров заморских Кабашон готовил полчища свои дикие к походу в славянские земли. Уже тыщи шатров раскинулись по брегам южным моря средь земель лежащего, и горячие ветры трепали черные с серебром стяги злодейские. Корабли крепкотелые, оружьем и едою груженые, почти готовы были к отплытию. И страшенные драконьи головы, что венчали носы корабельные, смотрели глазами злыми на северо-восток. Туда, где ждала злодеев пожива великая. А со всех концов дикой Африки, и других земель близлежащих, Кабашону подвластных, стекались к столице его Грандахаргу несметные полчища воинов.

Шли сюда югорды, обитавшие в песчаных землях, средь камней голых. Не имели они ни домов, ни скота, лишь войны да убийства себе подобных составляли их жизнь короткую. Бога истинного они не ведали, а превыше всего почитали Гаджу – королеву змей. Каждый воин югордов нес на груди своей татуировку, где была видна голова ее узкая с жалом раздвоенным смертоносным. Ни семей ни родни югорды не ведали, жили в пустыне скопом, и детей, при этом рожденных, учили убивать и не знать жалости с малолетства. Весь мир, под палящим солнцем лежащий, был их врагом. Оттого и жила в сердцах югордов злоба великая ко всему живому и на них не похожему. Вел их в прибрежный Грандахарг предводитель Урман, верховный жрец Гаджи. И не было среди югордов воина более лютого, чем Урман.

Много лет назад пришел во владения югордов властелин мавританский Кабашон со своим воинством, в кожу стальную закованным. Треть югордов извел в битве внезапной и неравной, другую треть из пленников смерти предал на кострах в устрашение всему народу пустынников, а остальных рабами своими сделал и воинами. И с тех пор по первому зову Кабашона сбирались югорды под его знамена черно-серебристые и творили столько зла, сколько велел им властелин мавританский. Но не сильно они тому тревожились, ибо смерть людская была им мила.

Шли в прибрежный Грандахарг из земель к западу от пустыни раскинувшихся дужары, народ поклонявшийся зверям хищным африканским. Богом своим дужары считали тигра Арграза. Племена их были многочисленны потому что рождались тысячами, а умирали сотнями. Вели племена сии жрецы Арграза, а верховный средь них был – Ражхан. Облаченный в тигриную шкуру, несмотря на великий зной и лучи солнца палящие словно копья, шел Ражхан впереди своего народа издавая крики звериные, взывая к духу Арграза о помощи в предстоящем походе. А несметные полчища воинов дужарских отвечали на его крики криком тысячекратным, от которого буря песчаная подымалась над землями африканскими. Воины дужарские были ростом великие и телом мощные. Чтобы быть подобными богу своему хищному, красили они тела в красно-черные полосы. Имели все в правой руке копья длинные с плоскими острыми оконечниками, по краям коих шли зубцы тонкие. Оконечники же были ядом пропитаны, и несли смерть даже от раны малой. В левой руке у каждого было по щиту древесному.